Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
выезжал в составе довольно большой группы. Кроме всего прочего, мотков силовых и специальных кабелей, проводов, инструментов и разъемов, мы везли два ящика. Один огромный (в сечении почти метр на метр и длиной больше двух метров), в нем находился тщательно упакованный специальный прибор "лунный гид" — устройство автоматического слежения за Луной. Этот ящик мы загрузили в грузовой люк самолета. Второй ящик был значительно меньшего размера, и его мы взяли с собой в качестве ручной клади. В нем находился практически бесценный груз — главное оптическое зеркало нашего телескопа.
Полет прошел без приключений, а начались они уже в Алма-Ате, куда наш самолет прилетел глубокой ночью. Мы вышли из здания аэропорта, встретили машину, которую исправно прислал начальник экспедиции Николай Кузьмич, и принялись ждать багаж.
Однако оказалось, что его никто и не собирался нам доставлять — экипаж отправился спать. Мы долго разыскивали старшего по аэродрому, объяснили, что у нас важный груз, который мы, по секретному правительственному заданию, должны срочно доставить на объект. В конце концов, мы получили устное разрешение забрать ящик самим. И вот, вчетвером, мы идем по никем не охраняемому аэродрому и, подсвечивая себе фонариком, разыскиваем наш самолет.
Это удалось сделать не с первого раза. Первый самолет, в багажный отсек которого мы заглянули, был пуст. Наконец, мы нашли самолет и наш ящик, и, после долгих усилий, сняли его и понесли через весь аэродром. Мы шли довольно долго, меняя уставшие руки, и только на входе в здание вокзала кто-то несмело поинтересовался, что, собственно, мы несем.
— Атомную бомбу! — брякнул кто-то из наших, и мы беспрепятственно вышли на привокзальную площадь.
Справедливости ради, замечу, что такой порядок, вернее, беспорядок царил в аэрофлоте недолго, и уже меньше чем через год мне пришлось везти стратегический запас спирта поездом.
Несмотря на то, что я отсутствовал в обсерватории меньше двух недель, здесь уже успело смениться очередное время года: наступило короткое горное лето. На полянке над откосом расцвели горные тощенькие желтые тюльпаны, зазеленела жидкая травка, с трудом пробивающаяся сквозь крупную щебенку, тонкими стрелочками выглядывал дикий лук. Его-то я сразу приметил.
Но напрасно мы рассчитывали, что роскошный весенний загар на наших лицах можно будет закрепить летним солнышком. Все получилось с точностью до наоборот. Значительно больше стало дней, когда мы по многу часов не вылезали из холодных мокрых туч, которые от души поливали нас различного свойства дождичками: и прямыми крупными, и косыми секущими, и мелкими моросящими, так что теплые меховые куртки и яловые сапоги оказались для нас одеждой просто незаменимой.
А ночи… С ночами все было в полном порядке. Иногда природа, как будто желая нас утешить, давала прекрасные многоцветные концерты: на фоне разломов туч высвечивались огромные полноцветные, иногда двойные, как будто целующиеся друг с другом радуги. Ночи были ясные, холодные, иногда темные и звездные, но чаще озаренные чарующим светом луны, очень крупной даже по обычным меркам.
Но совершенно потрясающее зрелище открывалось при взгляде на ночное светило в зрачок окуляра. Во-первых, она была огромна, в полнеба, и отчетливо были видны все лунные горы и кратеры и моря, и хребты, словом, все ее таинственные прелести. Во-вторых, когда заработал «лунный гид», было такое ощущение, что Луна не плывет, как обычно по небосводу, а полностью остановилась. Но еще более сильное зрелище приходилось наблюдать, когда планета стояла низко, касаясь высокой зубчатой гряды гор.
И даже зная, что в телескоп видишь перевернутое изображение, и что горы неподвижны и находятся не сверху, а там, где им и положено быть, на земле, трудно было отделаться от оторопи, когда видишь своими глазами, как неведомые чудища жадно набрасываются откуда-то сверху и проглатывают неподвижный сверкающий диск.
Между тем, появлялись все новые люди, которых встречали с энтузиазмом совсем не показным. Приехал Костя Тесляр, красавец — хохол из соседней лаборатории. Он всегда представлялся так: я родом из Диканьки. Костя был оптиком, и он всегда ходил со своим механиком как Дон Кихот и Санчо Панса. Шутя, они называли себя:
— Мы ж оптики, — звучало слитно.
Приехал специалист из астрономического института Саша Фокин. Он был другом еще с университетской скамьи семейной пары местных астрономов, по фамилии Шевченко.
Приехали две незамужние девушки из Питерского объединения. Старшая была кандидатом наук и автором прибора под названием «лунный гид», который остряки тут же окрестили «лунной гнидой».
Скоро основные работы переместились в обсерваторию, где на телескоп все навешивали и навешивали разные приборы и устройства, пока не возникла опасность, что все сооружение может в один момент не выдержать и рухнуть.
Шевченко
В обсерватории постоянно работало несколько астрономов, но я довольно близко познакомился только с одним из них — Виктором Шевченко, и немного меньше с его женой. Витя был нашим куратором и ответственным за нашу программу от обсерватории. Это был хороший парень, немного лет за тридцать, добрый, ответственный, похожий на Гоголя большим вислым носом. А его жена была красавицей. Жгучая брюнетка с пышной фигурой. Как-то сразу бросалось в глаза их явное несоответствие друг другу.
Немного прояснил ситуацию их университетский друг Саша Фокин.
Ольга считалась первой красавицей на факультете астрономии в МГУ. Сибирячка со звучной украинской фамилией Шевченко.
А в жизни настоящим украинцем был Виктор. Витя долго завоевывал девушку своей преданностью, но окончательно сразил ее тем, что неожиданно взял ее знаменитую фамилию.
Летом мы остались в обсерватории вдвоем с Шевченко
Однажды он поехал в город и захватил меня с собой. Первым делом мы отправились на рынок и воочию убедился, что цены на овощи в Алма-Ате были, действительно, «ни почем». Они не шли ни в какое сравнение не только с Московским рынком, но даже с рыночными ценами на Украине, с которыми я был хорошо знаком. Единственное, что Витя не советовал мне, так это покупать бахчевые, которые здесь не выращивают, а сплошь привозят из соседнего Узбекистана.
После рынка мы подъехали к телеграфу. И хотя Шевченко отправился туда один, но после того, как он вернулся, размахивая квитанцией, и с таким скорбным лицом, что сомнений у меня не было: он в очередной раз отправил денежный перевод отдыхающей на юге жене.
Вообще, это был парень с железными нервами. Однажды, в его отсутствие, я что-то проверял на нашей аппаратуре в телескопе. Удобства ради, я накренил его так, что он принял практически горизонтальное положение. В это время в помещение вошел Коваленко, и я поразился тому, как кровь буквально отхлынула у него от
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
