плечами, чтоб размять их.
— Да всегда пожалуйста, госпожа. Вы завсегда можете меня вызвать! Вот! — он протянул мне визитку, довольно замусоленную, с номером телефона и своим именем. — Всего вам хорошего, госпожа!
— И тебе удачи.
Хм, ну да, я ему и в пятницу тридцатку накинул, и сегодня сотку дал за эту поездку. Неудивительно, что он так старается. А может, он ещё и добренький старикан, а деньги его даже заботливым делают.
— Так! — я огляделся, заползая в ворота, потом понюхал себя, свою одежду. — А не сходить ли в купальни! Два дня потел и во всякой гадости пачкался, надо бы смыть с себя всё это. Купальни, я ползу к вам!
Глава 15
— Привет! — я помахал рукой Кате, которая копалась в своём шкафу.
— Вечерок! — Катя мельком глянула на меня, отвернулась к шкафу, потом снова повернулась ко мне, рассматривая с каким-то непониманием.
Ну бывает, хочет — пусть смотрит. Ох, надо кинуть вещи в стирку и мчаться в купальни, оттирать лесную грязь и древесную смолу всякую. И чешую! Оказалось, пока я в речке за щуками гонялся, они каким-то образом меня чешуёй своей обсыпали. Как она не смылась — не понимаю, но по дороге домой замечал серебристые блики. А мне и своей чешуи хватает!
— Света! — трагическим, с каким-то надрывом, голосом вскрикнула Катя. — Света! Ты чего такая толстая⁈
— Я⁈ Толстая⁈ — у меня аж челюсть отвисла от такого заявления.
— Ты!
— Я не могу быть толстой — серпенты не толстеют! Если нам надо стать больше, то мы просто линяем.
— Да какое «не может быть». Ты на себя в зеркало посмотри! Ты же похожа… ты… ты как палка колбасы! Молочной! Аж круглая от надутости! — Катя подошла ко мне вплотную и пялилась на меня и на мой хвост.
— Как палка колбасы⁈
— Ну да. Вон, сама посмотри! Да и щёки у тебя круглее стали. Ты будто всё лето у бабушки пробыла, которая тебя откармливала, потому что ты ей тощей казалась!
— Как палка колбасы⁈
— Ну что ты заладила? Я ж не виновата, что ты так выглядишь! Вон, сама взгляни в зеркало! — соседка потащила меня за собой к указанному предмету.
— Как палка колбасы… — повторил я тихо, глядя на своё отражение.
Дааааа уж. Обильная еда за эти два дня самым пагубным образом сказалась на моём внешнем виде. Раньше-то я немного ел, ну кабанчика небольшого раз в два-три дня и всё. А тут кучу всего сожрал за двое суток! Конечно, оно как-то, абсолютно магическим для меня образом усвоилось, но при этом действительно надуло меня, как воздушный шарик. Хвост был не как всегда, слегка прямоугольным, а круглый, как… действительно, как палка колбасы. И человеческая часть тоже округлилась! И бока пухлые, и руки, и щёки такие, что чуть-чуть — и глаз не видно будет! Я жируха! Караул!
Блин, то-то я чувствовал в такси у деда и потом, что тушка слегка деревянная. Но я это списывал на усталость после двух суток в диком лесу, мало ли, может, слегка простыл после купания в октябрьской речке. Но нет! Это потому, что у меня хвост был жирным! Жирным-жирным-жирным! Я мял свои щёки, не веря, что они мои.
— А вообще, не так чтоб и плохо. — видя моё состояние, Катя попыталась меня приободрить. — У меня в детстве была подушка-морковка. Длинная, метра полтора, я любила спать, обняв её. Ты мне сейчас её очень напоминаешь…
— Блин, вот ты ни капли не обрадовала меня этим!
— Да ладно тебе, жирные котики милые, жирные шиншиллы милые, жирные серпенты тоже милые. Должны быть… — она погладила меня по хвосту. — Ой, а ты ещё и тёплая такая! Как грелка! Всё, теперь будешь спать со мной! А то здешние жлобы на отопление денег жалеют, а я с тобой будет чудесно!
— Обойдёшься! Мы же обе девушки!
— Ну и что? Мне даже родители разрешили — я их спрашивала! От тебя-то я в подоле не принесу, так что они не против, чтоб я с тобой… ну… кхм…
— Никаких кхм! — топнул я… хлопнул хвостом по полу. — Всё, я ползу в купальни! Буду горячей водой это из себя изгонять!
— Ага, ещё средством для мытья посуды вместо геля намажься. — фыркнула Катя, но спорить не стала.
Ну да, хорошо ей, не она же на колбасу смахивает!
Надеюсь, эта жирнота быстро сойдёт. Потренируюсь неделю или две, вот пухлость и уйдёт. Ну или полиняю — на это дело куча калорий уходит, должен похудеть, а линька уже скоро. Не хочу быть жирным! Я и в прошлом мире в шкуре жиртреста пожил, мне это не понравилось. Не хочу и в этой так же! Придётся в следующий раз, как в леса пойду, не всё подряд жрать, а выбирать. Один день — одна животина! И лучше развитием повыше, а не всякую мелочь.
С такими мыслями я дополз до купален. Чёрт, а может, ну их на фиг? Не хочется таким… пухлым перед другими показываться. Хотя… Нет! Не надо забиваться в норку и сидеть, бояться, что я не такой, как все. Я жирный? Это скоро пройдёт! И это позволит мне стать сильнее! А остальное всё неважно! Можно быть с уродством, но не стоит быть и чувствовать себя уродом.
В купальнях было довольно много народу. Видимо, многие приехали из дома и побежали в место общего сбора, где можно посплетничать и отдохнуть одновременно. Ха! Я же, получается, тоже так поступил! Только разве что у меня оправдание лучше. Ну и ладно.
Разделся, нашел свободный душ и сел под ним, намыливаясь. Уф, слегка трудновато сгибаться, жирнота заставляет больше напрягаться. Ну и ладно, трись-трись — жир сотрись!
В стороне заметил знакомые лица. Вот Рыжова с тремя новыми дворянками тоже намыливается, с таким лицом, будто её сейчас бичами бить будут. А вон Лена с двумя своими подружками тусят, поглядывая на меня. Нет, не пойду к ним, захотят — сами подойдут.
— Добрый вечер! — рядом появилась голая Рыжова, смущённо перетаптывающаяся босыми ногами.
— Здравствуй. — кончик хвоста дёрнулся рефлекторна, лиса чуть побледнела, но быстро взяла себя в руки.
— Я тут… понимаешь… думаю… ты это… — она начала мямлить, отводя глаза.
— Что? — блин, уже и помыться не дадут!
— О, а давай я тебе помогу намылиться? А? Ты же не против?
— Я… — хотел сказать «я и сам могу», но Рыжова не дослушала.
— Ой, хорошо!
Сбегав за небольшой скамеечкой, она уселась на неё, буквально вырвала из моих рук мочалку, щедро налила на неё геля для душа и стала тереть мне хвост, азартно закусив губу.
— Вижу, ты проделала неплохую работу по избавлению от своей фобии. — похвалил её, не делая попыток вырваться. Ну хочет девушка мне хвост намылить, пусть себе мылит, деньги же за это она с меня не требует!
— Да. Я на выходных даже в серпентарий ходила, смотрела на питонов там разных и кобр. А парочку и гладила! Ты была права — глупость это всё! Нет, мне было жуть как страшно, чуть не умирала от этого, но когда их гладила — поняла, что бояться-то и нечего! А уж тебя тем более бояться не стоит. Ну, кого ты обидеть можешь? Ты же ещё ребёнок меньше меня!
— Молодец. А…
— А кто это у нас тут к хвосту присосался, я? — раздался едкий голос Лены.
— Привет, Лена! — я с улыбкой повернулся к блондинке.
— Привет, Света! Кто этот тут с тобой? М? — она стояла, уперев руки в бока, и с гневом смотрела на меня и на Анжелику.
— Это Анжелика. — представил я Рыжову так, будто они друг друга никогда не видели. — Она тут тренирует силу воли, стараясь примириться с… моим видом.
— Здравствуй. — Рыжова через силу улыбнулась Лене, чувствуя негативное к себе отношение.
— Здравствуй-здравствуй. — Лена вдруг притащила вторую скамеечку, села по другую сторону моего хвоста и своей мочалкой стала намыливать его с другой стороны.
— Как замечательно, что мы здесь все собрались. — примирительно заулыбался я.
— Ага. Только кто-то уже второй год здесь собирается, а кто-то только появился — и уже за хвосты хватается. — фыркнула Лены.
— Потому что я умею, вот и хватаюсь. А кто-то белоручка, что чего-то тяжелее телефона в руках не держала, такой и хвост доверить нельзя! — Анжелика неожиданно нагло отопнула блондинку.
— Пф, всему всегда можно научиться. А кто вырос в коровнике, того никогда из коровника не вывезти!
— Боже, как так можно! — напоказ ужаснулась Анжелика. — Ведь Светлана в детдоме первые месяцы своей жизни провела! Неужели и из неё детдом не вывезти⁈
— У Светочки, что ни говори, прекрасная наследственность! Аристократичность у неё в крови, никакими детдомами её не вытравить! — отмахнулась Лена.
— А ещё у неё
