– Разведены папа и мама.
– Я просто ужасна в спорте (шедеврально).
– Как Эспен перестал есть.
Мышцы напряглись ещё сильнее. Развод – это слишком просто, к тому же этим никого не удивишь. Важная история должна помогать другим людям преодолевать трудности, рассказывать о таких вещах, о которых обычно сложно говорить. Снова посмотрела на список. В нём есть только одна такая тема, способная произвести на кого-то впечатление. И ей будет довольна Хедди. Но можно ли мне использовать не мою историю? Хотя необязательно же говорить, чья она конкретно? Поменяю «Эспен» на «один хороший друг».
– Как один хороший друг перестал есть.
Так лучше. Ну хотя бы чуть-чуть.
* * *
– Жду с нетерпением.
Хедди отодвинула йогурт и не доеденный хлебец. Я взяла кусок лепешки, положила на него сыр и, свернув пополам, отправила в рот. Попробовала проглотить, но сегодня это сделать сложнее, чем обычно.
– Придумали что-нибудь? – спросила Хедди.
Джулия повернулась и посмотрела на меня. Последний кусок сыра упал в желудок. Сглотнула еще раз. Пожала плечами.
– Разве Джулия не должна тоже что-нибудь придумать?
Хедди покачала головой.
– Мари, мы же вчера об этом говорили. Ты сейчас на пике популярности. Не Джулия. Без обид, Джулия.
– Без обид.
Хедди вздохнула. Укоризненно посмотрела сначала на меня, потом на Джулию. Я прочистила горло.
– Ну, у меня родители разведены.
Хедди засмеялась. Ещё немного, и она сдастся, я уверена.
– Что? Это должна быть сильная история, Мари, а не самое обыкновенное, ничем не примечательное событие.
Мысленно перебрала пункты из вчерашнего списка. Я знала, какой из них самый важный. И какая история самая сильная. Такая, от которой у Хедди засияют глаза. Сначала попробовала вкус слов на языке. Почувствовала их вес. Мышцы снова напряглись, я даже приподнялась на стуле. Почти произнесла вслух, но в последний момент остановилась.
Хедди взяла телефон. Показала что-то Джулии и фыркнула. Снова посмотрела на меня и обреченно пожала плечами.
– Ну ладно, остаётся только самой что-то придумать.
И тогда я снова его услышала. Тонюсенький мышиный голосок. Наклон головы, от которого в её волосах всегда начинает сиять солнце.
Я улыбнулась ей. Она подмигнула Джулии, и они одновременно поднялись с места.
– Пока-а-а.
Встав из-за стола, она отбросила волосы назад. Я смотрела на недоеденный бутерброд. Чувствовала, как сердце подбирается ближе и ближе к горлу. Заглушает звуки, звучащие вокруг меня.
В голове закружилось.
Хедди и Джулия уже почти вышли в фойе, когда я их остановила. Повернувшись, Хедди изобразила удивление.
– Э… Да?
– Возможно, у меня есть кое-что. Но… эта история не обо мне.
Хедди прищурила глаза.
– О ком тогда? Это должна быть твоя история.
Я немного замялась, но продолжила.
– Однажды… один из моих знакомых перестал есть и его отправили в одно заведение.
Хедди улыбалась.
– Ну вот, видишь! Я знала, что у тебя что-нибудь найдется!
Джулия кивнула:
– Пищевые расстройства сейчас на хайпе, – сказала она.
Хедди пришла в оживление.
– А это было очень серьезно? Она могла умереть? Это твоя мама?
– Нет, это не она. И не так серьезно. Он недолго отсутствовал. Всего несколько месяцев.
Хедди ещё больше сузила глаза. Потом ее лицо изменилось, будто она о чем-то догадалась. Она так широко распахнула глаза, что казалось, они выйдут из орбит.
– Вот обалдеть! Так вот почему Эспена не было полгода в четвертом классе?
– Ш-ш-ш! Я не говорила, что это Эспен.
Но Хедди меня уже не слушала, она уже повернулась к Джулии.
Я оглянулась. Здесь слишком много людей.
– Только подумай: у Эспена было пищевое расстройство. Это так интересно.
