о себе знать.
Великолепные карие глаза Жас закатываются.
— Меня не беспокоит ревность.
Эйнсли потирает виски.
— Боже мой, вы двое. Вы когда-нибудь остановитесь? Можно подумать, что, наконец, трахнув друг друга, вы выкинете это из головы, — она поворачивает голову к Жас, потом ко мне. — Или, может быть, вам нужно снова трахнуться, потому что только так вы можете терпеть друг друга.
— Я готов проверить эту теорию. Что скажешь, Жас?
Жас насмехается.
— Нет, спасибо.
Я смеюсь.
— Не притворяйся, что тебе не понравилось, когда я…
— Не говори этого! — кричит Эйнсли.
Я смотрю сверху вниз на свою сестру.
— Не так уж весело быть на другом конце провода, не так ли?
Дерзкая маленькая дрянь показывает мне палец.
Я обхожу машину и пытаюсь открыть пассажирскую дверь, но она заперта.
— Открой дверь.
Жас сверкает ухмылкой через окно и говорит одними губами: — Нет.
Эйнсли вскидывает руки и что-то бормочет, прежде чем нажать кнопку на главной панели управления. Как только дверь отпирается, я распахиваю ее.
— Выходи из машины, Жас.
Жас поворачивается к моей сестре и ворчит: — Предательница.
— О, ради всего святого, Жас, вся причина, по которой ты здесь, это поговорить с ним, так что иди и поговори с ним.
— Да, Жас, подойди и поговори со мной.
Она выходит из машины и захлопывает дверцу. Эйнсли не теряя времени переключает передачу и заезжает в гараж, оставляя Жас стоять перед домом со мной.
— Где твоя сумка? — спрашиваю я.
Она кладет руку на бедро.
— Я не взяла ее с собой.
— Как хочешь, — я пожимаю плечами. — Ты не услышишь от меня жалоб, если захочешь спать голой.
Я вижу, как ее бронзовые щеки розовеют в свете уличного освещения.
— Я вообще не буду здесь спать. Эйнсли предложила отвезти меня домой, когда мы закончим.
Я наклоняю голову влево, игнорируя ее замечание. Мы можем оставить этот спор на потом.
— Вдоль дома есть тропинка к моему дому. Ты можешь ходить по неровной земле?
Жас расправляет плечи.
— Я в порядке.
Когда мы начинаем идти, я вижу, что она изо всех сил старается скрыть свой дискомфорт. Эта девушка не позволит ничему удержать ее, и это чертовски сексуально. Я прикрываю рот рукой, чтобы скрыть улыбку, потому что подозреваю, что Жас воспримет это неправильно и еще больше меня заведет. Несмотря на то, что ее дерзость меня заводит, мне нужно разрядить ситуацию, потому что то, что я собираюсь ей сказать, скорее всего, вызовет целую плеяду беспорядочных эмоций.
Жас оглядывается по сторонам, когда мы входим в домик у бассейна, и я понимаю, что она никогда раньше здесь не была. В нем нет ничего особенного — обычный гостевой дом, который можно найти на любом участке в округе, но каждый квадратный дюйм принадлежит мне, и я могу делать все, что захочу, и это важно для меня. Иметь собственную систему безопасности — приятное преимущество, особенно учитывая все те раскопки, которые я веду в отношении деятельности наших отцов. Я переехал сюда прямо перед первым курсом, и ни капли не скучаю по роскоши главного дома.
Жас прогуливается по открытому пространству, составляя каталог маленькой кухни и гостиной. Я не люблю беспорядок, поэтому мебели у меня минимум, но она шикарная и создана для комфорта. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы не фантазировать о грязных вещах, которые я хотел бы сделать с ней, когда она войдет в мою спальню. Я уговариваю свой член успокоиться, потому что на мне треники, которые будут плохо скрывать эрекцию.
Я не идиот, я прекрасно знаю, что в ближайшее время между нами не произойдет ничего физического. Может, я и мудак, но я не собираюсь приставать к женщине, пока она восстанавливается после травмирующего события. Конечно, я несу чушь и разбрасываюсь всякими намеками, но это потому, что я считаю, что Жас сейчас нужна нормальная жизнь. Я не могу представить, какое ужасное дерьмо творится у нее в голове, и я знаю, что то, что я скажу ей сегодня вечером, только усугубит ситуацию.
Именно поэтому я пытался отложить этот разговор как можно дольше, но она не оставила мне другого выбора. Выяснить, кто напал на Жас, — самая насущная задача на данный момент, и если ей нужно, чтобы я ответил на некоторые вопросы, прежде чем она ответит на мои, то так тому и быть. Жас возвращается в гостиную и опускается на диван, а я иду на кухню и открываю холодильник.
Я протягиваю бутылку воды.
— Хочешь?
— Конечно, — когда я протягиваю ей бутылку, она добавляет: — Спасибо.
Я присаживаюсь на подушку рядом с ней. Я снова и снова возвращался к вопросу о том, с чего начать, и наконец остановился на самом начале.
— Что ты знаешь о детстве своей мамы?
Жас хмурится.
— Эм… основные факты, я думаю. Оно у нее было довольно паршивым, поэтому она не часто о нем рассказывала. Она твердо верила в старую пословицу: «Нельзя создать будущее, если ты весь погружен в прошлое».
Я поворачиваюсь к ней всем телом.
— Когда ты говоришь — дерьмовое, это как?
— Я не понимаю, почему это имеет значение.
— Я доберусь до туда, — уверяю я ее. — Просто смирись с этим.
Жас зажимает нижнюю губу между зубами, размышляя об этом.
— Ну, я знаю, что она была в приемной семье. Женщина, которая родила ее, была очень молода, когда родилась моя мама, ей было четырнадцать, я думаю. Она отказалась от родительских прав еще до того, как выписалась из больницы. Я не уверена, что моя мама когда-либо знала, почему ее бросили или почему ее так и не удочерили, — она делает большой глоток воды. — Почему ты спрашиваешь меня об этом?
Я ставлю свою воду на край столика.
— Я сейчас вернусь. Мне нужно взять кое-что из шкафа.
Жас хмурит брови.
— Эм… хорошо.
Я беру нужный мне фотоальбом и листаю его, пока не нахожу фотографию, которую искал. Закладывая страницу большим пальцем, я снова сажусь на диван.
Жас указывает на фотоальбом.
— Что это?
— Фотоальбом.
— Очевидно. Судя по всему, старый. Ты не можешь отвлекать меня своими милыми детскими фотографиями, Кингстон.
— Я польщен, что ты считаешь меня милым ребенком — что на сто процентов точно, — но он у меня не для этого.
Она вздыхает.
— Может, перейдешь к делу?
Я делаю глубокий вдох, прежде чем открыть альбом. Я осторожно отклеиваю защитный слой и достаю фотографию наших мам.
Я протягиваю фотографию Жас.
— Посмотри на это.
Жас закрывает рот рукой, чтобы скрыть свой громкий
