отвечаем мы одновременно.
— Что-нибудь хорошее сегодня было? — Бетти делает вид, что спрашивает нас обеих, но смотрит только на меня.
— Мы закончили съемки для нашего проекта.
— Здорово. А еще?
Я смотрю на Кристи. Она пожимает плечами:
— Вроде нет, а что?
На лицо Бетти падает тень разочарования:
— Сегодня никто не приходил, не разговаривал с вами?
— А кто мог прийти? — Я внимательно смотрю на нее.
— Да нет, никто… Просто… хотела услышать что-нибудь новенькое. Я буду готовить ужин.
Мы освобождаем стол и поднимаемся в комнату Кристи. Она снова корпит над стихами.
— А вот это как тебе?
Она принимает свою особую поэтическую позу и декламирует своим особым поэтическим голосом:
Трагические слухи
Хотят нас разлучить,
Никто не знает правды,
Что в сердце я стараюсь сохранить.
— Это о той фигне с твиттером?
Она опускает руки:
— Да, это о той фигне с твиттером. Слушай!
— Ладно, ладно.
Я просто жду, когда тринадцать
Пробьют часы,
Ведь только на клавиатуре
Навечно рядом Я и Ты.
— О боже.
— Что? — Она встревоженно смотрит на меня.
— Я… я никогда не замечала, что эти две буквы расположены рядом[3].
Кристи улыбается:
— Подожди, хочу тебе кое-что показать.
Она вытаскивает из своего рюкзака блокнот и листает не меньше минуты.
— Смотри.
На одной из страниц короткий черно-белый комикс. Главный герой — Эмерсон Беркли. Он со скучающим видом плывет на лодке по реке Стикс следом за Смертью. На повороте Эмерсон поднимает глаза и обращается к Смерти: «Вам не кажется, что тут чересчур светло?»
Я хохочу во весь голос.
Кристи улыбается:
— Ты была права. Ему действительно очень нравятся мои рисунки. И Шон… он мне не папа, но он просто замечательно ко мне относился, даже когда мама вела себя безумно странно.
Я тоже ей улыбаюсь:
— Очень здорово! Твитни это, чтобы увидел Эмерсон.
— О, ни за что. Макензи и эта стерва Джейн тогда будут трепаться об этом вечно. Как только подумаю, что я их заблокировала, они все равно откуда-то вылезают.
— Слушай, ты мне напомнила кое о чем. Это правда, что они хотели меня как-то разыграть?
Кристи медленно откладывает свой блокнот:
— Как ты узнала?
— Просто слухи, — соврала я. — А ты откуда знаешь?
Она поднимает с пола ноутбук:
— Ты должна зарегистрироваться в твиттере, серьезно. Знаю, ты не можешь зайти туда со своего телефона, но ведь можно писать туда с компьютера. Там говорят о тебе. Часто говорят.
— Да могу я зайти с телефона, если есть вайфай, — бормочу я.
Я проверяю, не подключилась ли к ее домашней сети. Не подключилась. Кристи дает мне пароль.
Через пятнадцать минут у меня уже есть новый аккаунт с фото, которое Кристи сделала на свой айфон.
— Аккаунт Джейн — @angelface787, Макензи — @macktheknife, Райана Одэбона — @ryguyshyguy. — Кристи быстро кликает по ним, чтобы я могла следить за их обновлениями, затем листает старые записи, чтобы найти про розыгрыш.
— Вот. На прошлой неделе. Боже, Макензи постит столько картинок.
@macktheknife: Это ее даже не смутит
@ryguyshyguy: Весь инстаграм в ее фотках? Не знаю, по-моему, такое смутит кого угодно
@angelface787: Я сижу прямо за ней на втором уроке, и у меня стоооолько фоток ее волос
@angelface787: Просто мерзость, да мне платить должны за то, что приходится вдыхать их запах
@angelface787: Где справедливость?
@macktheknife: Да уж, но не факт, что она это увидит. У нее даже нет смартфона
@angelface787: Нет, но я могу на английском подключить свой ноутбук к проектору и всем это показать
@ryguyshyguy: Нифига се!
@macktheknife: У тебя будут неприятности из-за буллинга
@angelface787: Я запаролю инстаграм
@angelface787: Нихрена они меня не поймают
@ryguyshyguy: Ну ты жесткая @angelface787 #стервыжесткие
@angelface787: ПЧМЭЗ?
Я отделилась от своего тела. Как будто парю в полутора метрах над собой, а там, где прежде было мое тело, лишь огонь.
— Я сказала им, чтобы они от тебя отстали, — очень тихо говорит Кристи. — Не знаю, провернули они это в инстаграме или нет. Я не видела, и никто больше об этом не говорил.
— Что такое «ПЧМЭЗ»?
— «Похоже, что меня это заботит?». Аббревиатура.
Это акроним. Я открываю свой аккаунт и пишу первый твит.
@airyoddknee: Похоже, так и есть. #стервыжесткие
Почему-то этот разговор, о котором я не знала раньше, отвратительней всех, хуже, чем когда мне скалились в лицо, показывая свои идеальные зубы. Я отписываюсь от их обновлений, но создаю для них группу #тихушники.
В школу я завтра не пойду.
Вторник, 6 ч. 30 мин
Сегодня я должна быть в школе — сегодня моя очередь дежурить на кухне.
Я выкладываю замороженные хашбрауны на большой серебристый противень и ставлю в духовку. Когда эти картофельные оладьи пора вытаскивать, поспешно съедаю один и обжигаю нёбо. Такова жизнь.
Кристи вернула мне камеру, и я подумала, не поснимать ли про наш завтрак. Была бы у меня камера в тот день, когда одна девочка потеряла сознание. Но кто знает, что принесет день сегодняшний?
Я не на раздаче, а значит, как только все готово, можно стянуть с себя полиэтиленовый фартук и шапочку для волос. Я стою в глубине кухни, возле духовок, один за другим уплетая ломтики теплой ветчины. У меня целых два пакета апельсинового сока, и, похоже, день удался.
На втором уроке я сажусь на свое обычное место. Сижу и не шевелюсь, жду, пока не слышу совершенно отчетливо, как Джейн фотографирует мою спину.
Я оборачиваюсь:
— Какого черта ты делаешь?
Она округляет глаза:
— Ничего я не делаю.
— Джейн, зачем ты меня фотографируешь? — Я повышаю голос до истерических ноток. — Зачем, Джейн? Зачем ты это делаешь? Что за дичь! Зачем?
На ее лице появляется беспокойство, когда к нам подходит мисс Валенти, высокая, в черном костюме и, как всегда, строгая.
— Что здесь происходит? Джейн? Ты фотографируешь Лейлу без ее разрешения?
Джейн щурится и бросает на меня убийственный взгляд:
— Нет. Она врет, она просто придурочная.
Я еле сдерживаю смех, пытаясь превратить его в истерику:
— Это правда! Правда! Она меня фотографировала! Она все время это делает! Проверьте ее телефон, мисс Валенти. И увидите. Она постоянно меня гнобит. Иногда… иногда мне хочется просто сдохнуть…
В конце фразы у меня срывается голос, потому что я лопаюсь от смеха. Я ложусь на
