момента, пока они впервые не поцеловались.
— Нет, — ответила Эрика. — Он вроде говорил, что их было две.
— Две девушки?
— Да, и не удивляйся, в тесных связях он не только с акварелью.
— Надо же, — сказала я. — Эр стала взрослой девочкой.
Она тоже засмеялась, продолжая стучать металлическими спицами.
— И какие ощущения? — спросила я.
— Это больно.
— Я в том смысле, как ты себя морально чувствуешь?
— Морально? — искоса посмотрела она на меня. — Не знаю, мне кажется, это было очень здорово.
— У него большой?
Она закатила глаза и показала мне средний палец. А я смотрела на её глупую улыбку и понимала, что она, сама того не заметив, влюбилась в него, в парня, которого называет обычным школьным увлечением.
Мы ушли с занятий раньше. Не потому, что я не смогла перенести ещё целый час скуки, а потому, что у Эрики появились дела, которые ей срочно нужно было решать. Мы распрощались возле музыкального магазина, в который я и зашла, как только она пошла по направлению в дом Рэя.
— Привет, Билли, — вошла я в его лавку. — Что нового?
Он сидел за столиком, где лежали вырезки из разных журналов.
— Ты давно не заходила, — сказал он мне. — За это время нам завезли много новых альбомом.
— Сейчас я без денег, зашла на несколько минут.
— Можешь брать, я знаю, что ты вернёшь, — сказал он, передвигая журнальные обложки по столу.
— Я хотела попросить твоего совета, не знаешь, что подарить Эр на день рождения?
До дня рождения моей подруги оставалось совсем немного времени, обычно, за две недели я уже была готова идти к ней домой и взрывать хлопушки, крича несвязные слова и обнимая её, но в этот раз все выдалось слишком сложно. С этими убийствами, что держали в напряжении весь город, было сложно выбирать подарки. Была ещё одна особенность: каждый день рождения Эрики сопровождался всегда каким-нибудь розыгрышем. Обычно, человек пять, как минимум, закроют её в шкафу или подарят выпрыгивающую колдунью из ящика. С моей стороны должен был быть другой, более классный розыгрыш. И я совсем запуталась и не могла придумать ничего стоящего.
— Эрика творческая личность, подари ей плюшевую подушку с изображением Джонни Деппа, — сказал Билл. — Кстати, нам завезли, могу показать.
Я посмотрела на него, как на идиота. Но всё же согласилась посмотреть на это чудо.
— В чём прикол продавать подушки в музыкальном магазине? — спросила я.
— Тенебрис тихий город. Здесь мало кто играет на гитаре, все привыкли жить в тишине. Так что продавать музыкальные инструменты мне не прибыльно.
— Ты расширяешься?
— Наоборот.
— Хочешь закрыться?
— Думаю, что стоит.
— Нет.
Биллу никогда не было прибыльно продавать ненужные городу вещи, но он всегда с радостью шёл на работу, и с наслаждением рассказывал какому-нибудь ребёнку, как здорово играть на синтезаторе. Он никогда не думал о закрытии. Для него это было подобно очень несмешной шутке.
— Тем более сейчас.
— Но почти вся школа ходит к тебе за журналами и дисками. Да и не только школа. Не только за дисками.
— На этом не поднимешься.
— Стой, ты не должен закрываться.
— Успокойся, пока что я не ухожу в отставку, мне нужен минимум месяц, чтобы собрать все вещи.
— Ты ещё и переезжаешь?
Он кивнул, и я уже ничего не могла бы сделать. Я не имею права мешать ему и останавливать его жизнь лишь потому, что музыкальный магазин — моё любимейшее место в Тенебрисе.
— Ну тогда, — сказала я, задумавшись. — Ты поступаешь правильно.
— Я знал, что ты поймёшь, — улыбнулся он. — Ты из тех, кто не будет держать человека в городе, который ненавидит его теперь до ужаса.
— Знаю, — кивнула я. — Мне бы тоже не понравилось, если бы кто-то удерживал меня, когда я собирала вещи, чтобы уехать в Сиэтл.
— Вот видишь, — улыбнулся он. — Это ужасно — держать человека здесь.
— Пока магазин ещё работает, я буду приходить сюда.
— Может даже и не стоит. Я хотел закрыть его на днях. Все вещи перевезу в другой город.
— Я же твой постоянный клиент.
— Ты покупаешь только журналы, — усмехнулся он.
— И что, я же хожу сюда даже чаще, чем Генри.
В городе Генри Абердина знали все. Девятнадцатилетний музыкант, который поёт с гитарой в руках почти на каждом празднике. Недавно он поступил в какой-то классный музыкальный колледж, откуда каждый раз возвращается с более и более сильным голосом.
— Да, — замолчал Билли, потупив глаза в пол.
— Что? — спросила я.
— Ты ещё не знаешь?
— Нет.
— Этой ночью он умер.
И в комнате с дисками и плакатами воцарилось молчание.
— Точнее, его убили, — добавил Билл.
Я не общалась с ним лично ни разу, но всегда здоровалась при встрече, ставила ему лайки в инстаграме и любила, когда он выходил на сцену. Это он был помечен и это он стал третьей жертвой убийцы. Он тоже был на вечеринке в честь Самитьера.
— Ты же шутишь? — недоверчиво покачала я головой.
— Нет, Белл. Его правда убили.
— Но ведь это не должно быть правдой.
— Я тоже не сразу поверил.
В глазах вдруг помутнело. В голове пронеслись тёплые песни Генри. Он пел совсем не так, как пели все в Тенебрисе. В его голосе была своя искорка. Он умел зажигать огонь в сердцах людей, он умел вдохновлять и мотивировать.
— Безумно талантливая личность, — куда-то в пустоту сказал Билли.
— Что ты знаешь об этом? — присела я за его стол, смахивая с щеки слезу, что совершенно случайно выкатилась из глаз.
— Только то, что он приехал на вечеринку в честь Самитьера, — отвёл от меня взгляд Билли. — Потом решил остаться ненадолго в городе, чтобы помочь отцу по работе. А этой ночью его нашли мёртвым.
— Чёртов Самитьер, — вырвалось у меня.
Билли сделал вид, что не заметил, как я скверно отзываюсь о мертвеце. Но я правда злилась на тех людей, что устроили в его честь вечеринку. Злилась и на решение Генри остаться в городе побольше. Меня это злило всё до дикого бешенства, потому что я не могла принять того факта, что Генри Абердина больше нет.
На следующий день в школе об этом только и говорили. Целая линейка была посвящена юному таланту, который погиб. А у него впереди была целая жизнь, которая могла бы стать удивительно прекрасной, наполненной самыми яркими моментами, но оборвалась, когда он всего лишь оказался не в том месте. До этого немногие воспринимали убийства всерьёз. Многим казалось, что скорее всего это были чьи-то жестокие попытки запугать город, но, когда погиб совсем молодой человек, что совсем недавно окончил школу, в городе окончательно повисли страх и паника.
— Даже не верится, что его больше нет, — сказала Эрика
