прошлый раз с мамой девочки. Понятно?
— Да. Понятно.
— Наконец — то.
И обращаясь уже конкретно к Жуковой — младшей, спросил:
— Скажи, пожалуйста, Вероника, по каким признакам ты опознала этого человека? Что в нем такого, что ты опознаешь его как того мужчину, который нападал на Вас с мамой?
— Ну, тогда он был в такой же маске. Как сейчас. Но одет он был не так. У него была тогда другая куртка. Этот дядя такого же роста, как и тот, что угрожал нам. И самое главное, что у него такие же зеленые глаза, как у того. Их я запомнила хорошо.
— Значит, ты опознаешь его по глазам и росту?
— Да.
— Сейчас я составлю протокол опознания. И всем присутствующим нужно будет подписать его.
Закончив с составлением протокола, Авдеев спросил, обращаясь ко всем присутствующим:
— Есть ли у кого — либо замечания, заявления на порядок проведения опознания?
Все промолчали, в том числе и Петрович.
— Тогда всем участникам следственного действия нужно подписать протокол. А ты умеешь подписываться? — Обратился он к Жуковой — младшей.
— Да.
После выполнения формальностей с подписанием протокола, Авдеев отпустил всех, кроме матери и дочери Жуковых, Петровича и Суворовой.
***
Не станем загружать читателей описанием очных ставок, которые провел Авдеев между обеими Жуковыми и Петровичем с участием, конечно же, Суворовой.
Скажем только, что обе потерпевшие подтвердили показания по воду участия Петровича в нападении.
А сам Петрович, опять же естественно, отрицал свою причастность к совершению разбойного нападения.
После того, как Авдеев отпустил Жуковых, и они ушли, Суворова попросила следователя дать возможность побеседовать с подзащитным.
— Только не долго. А то конвой, наверное, уже заждался в коридоре.
— Я думаю, мы не дойдем до этой знаменитой фразы: «Караул устал! (8)
— Очень даже надеюсь, — Матвей с улыбкой откликнулся на шутку адвоката.
Когда он вышел в коридор, прикрыв за собой дверь, Суворова и Петрович присели на стулья у стола.
Адвокат обратилась к Петровичу:
— Конечно, дело швах. Показания этих потерпевших, особенно то, что они Вас опознали, сильно осложняют мою работу по Вашей защите. Я ведь намекала, что у следователя есть доказательства Вашей вины. Иначе бы он не стал Вас вообще задерживать.
— Значит, ничего сделать уже нельзя?
Петрович вначале опустил голову, а затем, подняв ее, продолжил
— Но ведь я не совершал этого. Вы верите мне? И к тому же, у меня есть алиби. Кстати, Светлана и ее родители подтвердили мои слова?
— Пока что они сказали об этом только мне. Следователь их еще не допрашивал. Но я подготовила ходатайство о вызове их для допроса в качестве свидетелей. Следователь будет обязан выполнить наши требования. Но как они повлияют на ход расследования сказать трудно. По крайней мере, пока. Ведь получается, опять же пока, что они заинтересованные в оправдании Вас лица.
— Но есть же деревенские. Они подтвердят мои показания.
— Я попрошу Светлану поговорить с этими людьми. И представить мне список, кто может подтвердить Ваши слова. Их также допросят. Не сомневайтесь. Но нельзя скидывать со счетов показания потерпевших. И особенно то, что они опознали Вас. Правда, я впервые сталкиваюсь с тем, что потерпевшие опознали человека по глазам. Такого у меня в практике еще не было. Но, факт есть факт. Они опознали Вас. И это плохо.
— Они ведь могли ошибиться.
— Обе сразу? Тем более ребенок? Маловероятно.
— Что же будет со мной? Я никогда раньше не попадал в такую историю. Помогите мне.
— Конечно, буду стараться. Но, скорее всего, завтра — послезавтра Вам предъявят обвинение в совершении разбойного нападения в группе лиц. Это преступление относится к категории особо тяжких. И согласно практике, а у меня уже были дела такой категории, в таком случае применяется мера пресечения в виде заключения под стражу.
— Меня арестуют?
— К сожалению, такова практика. И ничего сделать в этом случае невозможно.
— Меня направят в следственный изолятор?
— Да. Расположен он в соседнем городе. Там содержатся арестованные из разных районов. В том числе и из нашего города. Пока помешать этому я не могу. Поймите меня правильно.
Петрович опустил голову. И тяжко вздохнул.
— Значит, меня будут держать с зэками, — скорее констатировал, чем спросил он сам себя.
— Бодритесь. Будем бороться. Надейтесь, что все будет хорошо. В моей практике и в практике моих коллег были случаи, когда людей оправдывали. Не часто, к сожалению. Но такие случаи были. Надеюсь, что если на следствии и не получиться Вас освободить, то уж в суде мы постараемся добиться оправдательного приговора. В конце концов, есть ведь и областной суд. И Верховный Суд. Не падайте духом. Будем сражаться.
В этот момент дверь открылась, и в кабинет заглянул его хозяин.
В ответ на его немой вопрос — просьбу, Суворова, вставая, сказала:
— Все, все. Мы уже закончили. Спасибо Вам.
***
Около здания ГОВД ее с нетерпением ожидали Светлана и родители Петровича.
Предупреждая шквал вопросов к ней прямо около входа в здание ГОВД на глазах посторонних людей, Суворова строго напомнила встречающим ее:
— Все разговоры в машине.
Когда все расселись, как и накануне, по своим местам в салоне авто, адвокат сама начала разговор:
— Положение Вячеслава, по моему мнению, ухудшилось.
— Ох! — Это мама Петровича схватилась за сердце.
— Я понимаю Ваше состояние, — продолжила Суворова уже более мягким голосом. — Но из песни, как говорится, слов не выбросишь. Мужайтесь. Я вынуждена говорить правду. Иначе потом Вы спросите у меня почему я что-то скрывала от Вас.
Она сделала паузу и продолжила.
— Обе потерпевшие опознали его, как одного из тех, кто напал на них в квартире. И не просто участвовал в нападении. Обе указали, что именно он руководил налетом.
Она снова сделала паузу для того, чтобы ее слова дошли до сознания родственников ее подзащитного.
Клавдия Николаевна прикрыла глаза и тяжело задышала. При этом стала гладить рукой по левой части груди в районе сердца.
Заметив такое ее поведение, Суворова спросила:
— Вам плохо? Может в больницу?
Переведя дух, мать Петровича сказала:
— Нет, нет. Сейчас все пройдет. У меня есть мои таблетки. Они помогают.
Она вытащила из кармана куртки флакончик. Достала из него таблетку и взяла ее в рот.
— Сейчас все пройдет.
Суворова спросила:
— Я могу продолжать?
— Да, да. Мне уже легче. Простите.
— Так вот. Обе Жуковы опознали Вячеслава по фигуре, росту, телосложению. Но, что самое интересное, они опознали его по глазам.
Светлана встрепенулась:
— По глазам? Это как же?
— А вот так. За свою многолетнюю практику я могу уверенно сказать, что
