часов дедушка вернулся обратно, предварительно отклонив все свои дела в музыкальном мире.
Когда он заходил в палату, девочка уже болтала с врачом. При виде деда Эля улыбнулась и спросила:
– Ты принёс, что я просила?
– Конечно, милая, принёс.
Старик Вебер стал доставать из сумки зубную пасту, шампунь. На что Эля сказала:
– Где то, что я просила, дедушка?
– Принес, принес! – сказал дед.
Он достал Библию и свёрток писем, там было два письма от Гриши и собрания стихов девочки. Девочка посмотрела на деда и сказала:
– Сейчас я буду писать письма, у меня тут еще шесть стихов, ты каждое письмо, если я вдруг буду не в состоянии, отправь, пожалуйста, с разрывом в две недели. Тут получится шесть писем, это значит… – Эля посмотрела на потолок, что-то считая в уме. – Еще три месяца каждые две недели относи по очерёдности их на почту, понятно? Без этих писем человек может пропасть!
– А то, что ты можешь пропасть, тебе ничего не говорит? – сказал дед.
Эля, немного помолчав, ответила:
– Я уже спасена, мне нечего бояться, а его надо спасать. Я должна!
Дедушка ответил, что все сделает. После чего его отвёл на разговор врач. Доктор, не медля, сказал, что у девочки сердечная недостаточность в третьей стадии и что ей нужно новое сердце в течении полугода. На что старик Вебер просто упал на позади стоящий стул. К нему сразу подбежали медсёстры, но старик махнул рукой, ведь в его жизни это был не первый случай.
10. Глава
Было раннее утро третьего дня с момента трагедии. Эля не спала полночи, было трудно дышать, она боялась уснуть. С ней в больнице сидела мама, дремля на стуле возле кровати. Девочка думала о том, что надо ускорить отправку писем до одного письма в неделю, но Гриша ничего не должен знать.
«Так, напишу, что просто хочу больше писать ему. Точно, так и сделаю! Стоп, а что будет, когда через шесть недель письма перестанут приходить, а я, не дай Бог, буду не в состоянии написать новые? Что же делать?» – Эля мучительно смотрела в потолок и не знала, какое принять окончательное решение. Но ее раздумья прервал открывший дверь в палату отец, сходу сказавший:
– Элечка, у меня для тебя сюрприз! Хочешь угадать?
– Да, конечно, – с энтузиазмом кивнула девочка. – Я думаю, ты принёс мне сборник моих любимых кинодрам!
– Нет, милая, лучше! Угадай, кто тут у нас за дверью?!
На момент больное сердечко Эли приостановилось, и девочка побледнела, она думала, это Гриша, и её голос пропал.
Но в палату зашёл не менее значимый человек в ее жизни – пастор Алексей Андреевич.
Он тихо осветил грустной улыбкой все помещение, сказав:
– Привет, дорогая, ну как ты?
Элечка, еще находясь в небольшом шоке, ответила:
– Грех жаловаться, Алексей Андреевич.
Повернувшись к папе, Эля спросила:
– Папа, а кто еще должен приехать, скажи, пожалуйста, сразу, чтобы при следующем сюрпризе я не умерла раньше, чем надо!
– Прости, дочка, понимаю, что ты почувствовала, но мы еще смогли уговорить маму Насти Емельяновой, чтобы та ее отпустила. Так что она прилетит через пару дней, как оформит визу.
– Спасибо, пап!
– Конечно, девочка моя, что угодно!
– А можешь, пап, позвать деда на минутку?
– Конечно, без проблем, сейчас позову, он должен быть у дежурного врача в кабинете.
Отец поспешил за дедом, а мама всё ещё дремала на стуле возле кровати, ведь она так сильно устала, потому что, выйдя с самолёта, пошла сразу к дочке и просидела у неё всю ночь, принося то воды, то вызывая медсестру, когда дыхание девочки ухудшалось. Сама же девочка немного поговорила с пастором, поблагодарила за Библию и за то, что он приехал, рассказала, как сильно переживает за Гришу и за то, что больше его не увидит. Алексей Андреевич немного пустил слёз и сказал, что только молитва поможет Эле в решении её земных проблем. И главное – ни за что в жизни не переставать верить. Но девочка ответила, что главное для нее, чтобы поверил Гриша.
Тут в палату зашли доктор, дед и отец. Доктор попросил всех родных пройти к нему в кабинет. Дедушка разбудил маму Элечки, а пастор заботливо взял ее за руку и сказал: «Пойдёмте, у доктора есть к нам разговор».
Все вышли, кроме деда, и Эля сказала ему:
– Дедушка, прошу тебя, отправляй в неделю по письму.
– Как пожелаешь, милая.
Старик подошёл к внучке и нежно поцеловал ее в лоб.
– Какой ты колючий дед!
На что старик улыбнулся и сказал: «Мы скоро вернёмся, милая».
Все стояли возле огромного дубового стола: дед, отец, мама, пастор, сестра, брат, не хватало только подруги. Врач начал объяснять, что ситуация ухудшается, дыхание прерывается и в девочку вливают очень много вредных препаратов, начинаются осложнения и что такими темпами сокращается срок функциональности ее организма с полугода до трёх месяцев. Врач говорил, что ей нужен донор и срочно, на что семья сказала: Хорошо, мы готовы, пускай ищут донора, делайте операцию».
Врач предложил три донорских сердца, которые подходят по группе крови, он сказал, что девочке очень повезло, ведь обычно это редкость, обычно и одного не найдёшь, а тут сразу три. Алексей Андреевич предложил, чтобы привезли из армии мальчика, ведь для Эли это большая надежда, но его слова положили в дальний ящик.
Время шло, прошла неделя. Дедушка отправил письма, но оттого, что слишком был занят решением проблем внучки, доверился отделению почты и сказал, чтобы раз в неделю сами отправляли письма мальчику. Естественно, работники согласились, но из-за перегрузок на почте решили не заморачиваться и отправили все шесть писем сразу. Время шло, а сердечки не подходили одно за другим, девочка старела на глазах, уходил из глаз блеск, а из души уходила вера. Все было взаимосвязано. Когда прошла еще неделя и последнее сердце оказалось неподходящим для трансплантации Элечке, семейство Вебер потеряло веру в выздоровление девочки, все упорно молились, только старик постоянно на всех негодовал и ворчал:
– Лучше бы полезными делами занялись!
Он проклинал небо в тот момент, когда плоть и кровь Эли молили Бога с больничной койки о том, чтобы её любовь преодолела все и спасла мальчишку, который так далеко от неё. Прошла еще неделя, когда все семья опустила руки, а дух смирения пришёл в их души. Все понимали, что остаётся только довольствоваться тем временем, которое у них осталось. Сестричка девочки жалела, что так мало помогала Элечке
