распахнул их. Уверенным шагом пройдя до преподавательского стола, положил на него свою черную папку, с белыми листами бумаги и парой ручей. К занятиям я тоже не готовился. Все-таки «основы выживания» это про практику, а не теорию.
Когда я открыл дверь, в классе стоял гомон, однако стоило мне зайти, все смолкли.
— Здравия желаю, с сегодняшнего дня, я ваш новый преподаватель по основам выживания, — спокойно произнес я, поворачиваясь к доске, висящей на стене. Удивительно, но тут даже мел остался. В нашем училище каждый учитель носил свой комплект мелков, поскольку оставленные и забытые в аудитории, подлежали участию в народной экспроприации. — Зовут меня, Маркус Гекс. Вы можете обращаться господин Маркус, господин граф или же, господин преподаватель. Сразу скажу, я военный в отставке и потому буду требовать строгое соблюдение дисциплины на занятиях. Все, кто дисциплину не соблюдают, будут назначаться на пост по охране двери, сначала с внутренней стороны, а потом с наружной.
Написав свое имя и фамилию, я обернулся к классу и замер от удивления, стараясь сохранить хладнокровный внешний вид. На всю группу всего один парень. И тот, Брынзов. Хотелось выругаться, но я сдержался, все-таки дети. Хотя студенточки тут были как на подбор. Многие с помощью магии старались подогнать свои формы под идеальные, а уж обладательницы дара иллюзий, так и вовсе походили на куколок. И все студентки как одна, с интересом на меня смотрит. Кто-то на медали, кто-то просто приглядывается. Один только Брынзов сидит в состоянии глубокого шока и осознания, что теперь его спокойные деньки закончились.
— Дабы не было недопониманий. Я сразу предупрежу. У меня три правила. Первое, на занятиях, я командир. Любое мое слово, закон. Я сказал упасть, значит падаем. Даже если под ногами грязь. Я сказал нырять, значит ныряем. Без сомнений. У меня нет цели вас поубивать. Моя задача, наоборот, сделать всё, чтобы в случае вооруженного конфликта вы выжили. Основы выживания это не про костерки в лесу. Про разведение огня вам расскажут на безопасности жизнедеятельности. На выживании вы должны понять, как не сдохнуть в критической ситуации, так что практики у нас будет много, — я перешел на более строгий и командный голос. Не хватало мне еще, чтобы студентки мне на шею вешались. — Второе, соблюдение опрятного внешнего вида. Каждое занятие мы будет начинать с осмотра. Все пуговицы должны быть на месте и застегнуты. Цепочки, веревочки и прочие украшения на шею, спрятаны под одежду. Ногти аккуратно подстрижены, волосы убраны в хвосты. Третье… В учебное время, думаем только об учебе. Я не отвечаю на вопросы личного характера. Однако могу ответить на любой вопрос касательно выживания.
На удивление, Брынзов додумался не выкрикнуть с места, а поднять руку. После моего согласия, он встал с места, вытянув руки по швам. Выучил все-таки утренний урок, не все так плохо, как я ожидал.
— Господин граф, — стесняясь, произнес он. — Разрешите поинтересоваться, а вы воевали? Откуда у вас столько медалей?
— Титул графа я получил за военную службу. После военной магической академии, я пятнадцать лет прослужил на границе. Уволен в запас в звании майора и должности командира батальонно-тактической группы штурмовых магов, — спокойно ответил, оглядывая парня. Вот если бы он мне с утра не нахамил, то я бы действительно поверил, что он прилежный ученик. — Поэтому основам выживания я вас буду учить, отталкиваясь от личного боевого опыта. Еще вопросы?
— А вы женаты? — вдруг выкрикнула одна из учениц.
— Это будет первый и последний раз, когда я отвечу на личный вопрос на занятии. Нет я не женат. Впредь, юная леди, будьте любезны, поднимать руку и говорить только когда я разрешу, — я хищно ухмыльнулся и посмотрел на девочку так, словно она будет следующей в списке на расстрел. — Ну раз уж вопросов больше нет…
— Разрешите, — внезапно подняла руку другая ученица. Получив мое согласие, она задала, пожалуй, самый тупой вопрос. — А вы убивали? Что вы чувствовали при этом? Вам не было стыдно перед семьями тех, кого убивали?
Вот что ответить глупому ребенку? За пятнадцать лет, я не только убивал. В какой-то момент я даже пытал и допрашивал пленных. Срезал уши с тел поверженных врагов. Сжигал обороняющихся в здании живьем. По меркам современного мира, я совершил множество военных преступлений. Мы даже стреляли по санитарным автомобилям, в которых потом на удивление, обнаруживали целы отделения вооруженных пехотинцев. Мы расстреливали мирное население, которое шлялось рядом с нашими блокпостами, а затем находили у них целые связки гранат и противопехотных мин в вещмешках. Я много что делал, за что мне не стыдно.
— Послушай. В боевой обстановке, у тебя нет времени на эмоции и чувства. Проще говоря, кто ноет, тот гибнет. Переживать некогда. В любом военном живет внутренний романтик. Правда недолго. До первого серьезного артиллерийского обстрела, — я ехидно ухмыльнулся и внимательнее присмотрелся к девчонке.
Типичная куколка, которая постаралась над собою с помощью магии иллюзии. Опять же, разноцветные зрачки и переливающийся цвет волос. Лет двадцать, не больше, хотя фигурка на все двадцать пять. Очень все объёмно и привлекательно, однако, скорее всего, это все обманка иллюзии. И при реальном прикосновении, можно ощутить провал в воздухе. Более опытные маги иллюзий могут превратить желаемое в действительное, однако студентикам такое пока что недоступно.
Мой ответ ей не понравился. От слова совсем.
— Какая в войне вообще может быть романтика? Это же самое ужасное, что может быть! Люди убивают других людей. И ладно бы это делали зачинщики конфликта, но нет же. Жадные ублюдки во власти, развязывают никому не нужные кровопролития, в которых гибнут простые солдаты! Вам повезло, вы выжили, а другой… — начала разглагольствовать девчонка и я сразу понял, что занятие будет уже не таким скучным.
Типичная, молодая, тупая пи… Приверженица максимально пацифистских взглядов, считающая, что все в мире можно решить словами. Обычно такое встречается у детей лет в пятнадцать, но тут видать период подросткового максимализма подзатянулся. Осталось только проверить один маленький факт…
— Как ты считаешь, в нашем обществе женщины и мужчины имеют равные права и привилегии? — поинтересовался я, спокойно пройдя к своему столу и усаживаясь в
