подчёркивали безупречность её белой кожи, и Элоди напоминала сказочную фею.
– Итак, двух принцесс мы уже нашли! – Леон засмеялся и похлопал Бенно по плечу.
Я и так чувствовала себя нелепо в этом наряде, а после слов Леона лицо у меня, наверное, стало цвета бального платья Элоди.
Но я вынуждена признать, что переоделись мы не зря. В первый момент я с трудом узнала Матса и Леона, да и Виллема с Дааном тоже. Не изменился только Бенно. И дело не только в его росте – он единственный был без парика. Я подумала, что при определённой порции фантазии можно даже предположить, что мы идём не на карнавал, а просто решили прогуляться по бульвару, щеголяя своими нарядами. Мы выглядели настолько шикарно, насколько шикарно можно было выглядеть двести лет назад. Матс и Леон были в камзолах, светлых панталонах и в туфлях с пряжкой и на низком каблуке. Я ухмыльнулась при виде них, а Матс покачал головой, но тоже улыбнулся.
Бенно, как всегда, был среди нас самым миниатюрным. Леон отыскал ему детский тёмно-синий костюм из блестящей ткани и под него белую рубашку. Мой брат стал похож на корабельного юнгу. Виллем и Даан были теперь в париках с длинными белыми локонами, в тёмных камзолах, панталонах и светлых чулках.
– Отлично! Значит, теперь все готовы. – Виллем кивнул в сторону задней двери.
– Готовы! – ответила я и подхватила Матса под руку. – Вы поведёте меня на бал, мой любезный друг?
– Для меня нет ничего приятнее, мадемуазель Люци, – засмеялся Матс.
В первый раз после возвращения из Англии он не прятал глаза и держался со мной как прежде. Вздохнув с облегчением, я пошла вместе с ним за Виллемом и остальными.
* * *
Виллем вывел нас через заднюю дверь на узкую крытую террасу. Было очень прохладно, и уже смеркалось. Солёный ветер дул с канала нам в лицо; холод пробирался сквозь каждый шов моего многослойного наряда. Парик уже сейчас царапал голову. Как я выдержу это несколько часов?!
Я огляделась. Неужели мы действительно очутились в прошлом? Венеция выглядела почти так же, как час назад, словно мы по-прежнему находились в нашем времени. Но кое-что, доказывающее, что всё кардинально изменилось, я заметила. Правда, увидеть это было нельзя – только уловить носом. Это была действительно противная, тухлая смесь запахов. В наше время так не пахло.
Но прежде чем я смогла это обдумать, Виллем показал на наш «трансфер». Возле террасы на канале покачивались гондолы, явно ожидая подобных нам гостей.
Элоди подошла к первому гондольеру, словно выпавшему из времени – он был без парика, но одет точно по старинной моде, – и без колебаний заговорила с ним. При этом она излучала весь свой шарм, но всё равно выглядела пугающе. Я не поняла, что она говорит, потому что это был итальянский, но Даан тут же велел нам идти за ним.
Держа Бенно за руку и стараясь не макнуть в воду канала свою многослойную юбку, я с трудом забралась в гондолу. Когда мы все уселись на красивые подушки, гондольер, работая веслом, повёз нас по воде между высоких домов.
* * *
Если бы я не была так напряжена, катание на гондоле показалось бы мне волшебным. Мы скользили по тёмным каналам, и путь по сказочно прекрасному городу освещали только луна и свечи в окнах домов. Но я не могла наслаждаться увиденным – меня терзала тревога: я понимала, что с каждым метром мы всё ближе подплываем к опасности.
«Мы делаем это ради Эллы и Рафаэля. У нас нет выбора», – мысленно уговаривала я себя. Наконец наш гондольер причалил гондолу возле величественного дворца и знаками показал, что мы прибыли на место. Он кратко сказал что-то по-итальянски, и Даан и Элоди кивнули.
– Что он говорит? – тихонько спросила я у Даана.
– Мы должны будем в дверях назвать своё имя, – пояснил он.
«Но как?» – хотела спросить я, но он уже выбрался из гондолы.
Наконец гондола уплыла, а мы поднялись по каменным ступеням к входу во дворец.
– Мы должны доказать, что мы высокородные, – прошептала Элоди. – Без нашего опознавательного знака нас не пустят. А я... – Она помолчала и взглянула на меня. – Я не знаю, прежний ли он.
– Ничего другого у нас всё равно нет. – Даан вздохнул. – Знак не менялся несколько столетий. Давайте попробуем.
Элоди кивнула. Даан громко, с повторяющимся ритмом, постучал в дверь, словно выстукивал некую мелодию. И она была мне знакома.
Этот ритм я слышала уже дважды. В первый раз – на ассамблее «вечных» во дворце баронессы фон Шёнблом, а во второй – не так давно на турнире, который Элоди устроила в Англии. Правда, у той мелодии были слова, но её ритм ни с чем не спутаешь.
Теперь в дверь постучала Элоди. Требовательно и нетерпеливо. Конечно: она же не привыкла к тому, что её заставляют ждать.
Дверь со скрипом отворилась, и из неё выглянул мужчина. Я заморгала: мне точно знакомо его лицо – я уже видела этого человека в Париже, в резиденции «вечных». Разве он не был там слугой?
Мужчина внимательно посмотрел сначала на Элоди, потом на нас и тут же, махнув рукой, впустил во дворец. Значит, условного стука оказалось достаточно, чтобы нас приняли за высокородных? С другой стороны – неужели слуга не узнал Элоди? Или мы так ловко переоделись? А вдруг всё не так? Что, если тот слуга сразу сообщит о нас Эдгару?
Но я вспомнила, что у нас нет выбора. Мы должны отыскать Эллу и Рафаэля.
Вместе с Бенно я вошла в вестибюль. Брат морщился каждый раз, когда я брала его за руку, но ему приходилось терпеть и выполнять мои условия.
Под огромнейшей люстрой была сооружена стойка, и за ней стоял тот самый мужчина, который открыл нам дверь. Он был не в ливрее, как когда-то в резиденции «вечных», а в такой же старинной и непрактичной одежде, как и мы. Слуга бросил на Элоди испытующий взгляд: значит, он действительно её узнал, и если она при этом и потеряла долю уверенности, то никак не показала этого.
Даан первым подошёл к стойке и заговорил с мужчиной по-немецки. Это, похоже, не составило проблемы: высокородные всегда владели несколькими языками, для них это было нормой. Должно быть, такое правило распространялось и на
