дверь, и Билл тут же развернулся, вскинул автомат.
— Заняли круговую оборону, — доложил Дю-Жхе.
Только оказавшись в этом мире, мы осмотрели помещение и здание, внутри которого очутились. Обнаружили, что входов в корпус только три, а окна слишком высоко, чтобы в них забраться снаружи — идеальная оборонительная позиция на тот случай, если у твоего противника нет тяжелого оружия и авиации.
Вряд ли обитатели трущоб могут похвастаться штурмовыми эскадрильями.
— Хорошо, — ответил я, думая, что надо вколоть себе еще стимулятора.
Для этого пришлось отловить бойца, тащившего мой рюкзак, извлечь из багажа аптечку. Снять часть бронезащиты с рук, и добраться до собственного тела, чтобы воткнуть в него иглу.
Боль отступила, голова слегка прояснилась, я смог облегченного вздохнуть.
Пока я развлекался таким образом, снаружи окончательно стемнело, мы оказались в почти полной темноте. На горизонте обнаружились какие-то светящиеся столбы, то ли здания, то ли природные образования, разглядеть мешала дымка, а в трущобах зажглись редкие и тусклые огоньки, алые и оранжевые.
Стрелять продолжали со всех сторон, но уже не так активно.
До наших оппонентов дошло, что если они продолжат лезть вперед, то все тут и полягут.
— Доложить о потерях, — велел я.
После краткой переклички стало ясно, что пострадавших вообще нет, никто даже ран не получил.
Так, еды и боеприпасов у нас хватит, чтобы держать оборону до следующего нового года. Плохо с водой, ее откровенно мало, и вот это серьезная проблема, которую нужно как-то решать.
— Эй, командир, все ясно, в натуре! — неожиданно влез в радиообмен Рррагат. — Посмотрите на небо!
В первый момент я решил, что с ним что-то не так: что там не так с этим самым небом? Облака разошлись, солнце закатилось, на черном куполе образовались сотни и тысячи ярких звезд.
— Ложка, Два Скакуна, вот Око Радости торчит над горизонтом, Обелиск Гегемона! — продолжал шавван уверено. — Гадом буду, я эти созвездия с детства знаю! Базара нет! Столица, это Столица!
Ну что же, в конечном итоге мы попали, куда надо.
Осталось только найти моих девчонок и освободить их, навешав всем врагам по шеям. Плевое дело, чего и говорить.
* * *
Удивительно, но тут, на заброшенном заводе посреди трущоб у меня появилось то, что на казенном армейском языке можно было назвать «личным помещением». Да, когда я стал центурионом, мне выделили каюту на «Гневе Гегемонии», но там я едва успел разложить вещи, после чего линкор наш сбили.
И вот теперь у меня была комнатка с целым окном, немного грязноватая, пыльная, но моя.
— Одобряешь? — спросил я Котика, когда он обнюхал все углы.
— Хррр, — ответил мне зверь, родившийся на том же «Гневе Гегемонии» и впервые видевший такую обстановку.
И выскочил в коридор.
Ну а я расстелил на полу спальник и с блаженным вздохом опустился на него, собираясь подремать.
Да, у нас нет воды, и мы окружены со всех сторон не очень дружелюбными аборигенами. Но внутрь им не проникнуть, и самое главное — мы находимся там, где нужно, хотя бы на той планете, а это после шараханий по разным мирам настоящий большой шаг вперед.
А кроме того плечо мое болит не так сильно, я сыт, и есть возможность поспать.
Я открыл карман рюкзака, собираясь вытащить оттуда осветительный блок — повесить на стенку или потолок, чтобы было уютнее. Не услышал ничего, но когда повернулся, Юнесса уже была рядом, внутри, стояла и смотрела на меня то ли жадно, то ли злобно, во мраке я не мог разобрать.
— Ты… — начал я.
Не очень понимал, что говорить, все вроде бы было уже сказано не один раз, и не два.
— Молчи! — выпалила она. — Я все понимаю! Понимаю! Но меня к тебе все равно тащит! Хотела бы забыть, утешиться с Биллом. Только… — она махнула рукой, отвела взгляд, и мне показалось, что глаза Юнессы мокро блеснули.
И что сделать в такой ситуации?
Оттолкнуть ее в очередной раз, и снова обидеть? Но ведь она не нападает на меня? Обнять, попытаться утешить? Чтобы она восприняла это как слабость, и попыталась снова наброситься на меня?
Только и остается, что изображать бесчувственный чурбан.
Из большого зала, где расположились свободные от караулов бойцы, доносились обрывки реплик и смех. Наверняка там потрошили сухпайки и подъедали запасы расслабона… то и другое можно не экономить, это воду я распорядился беречь как самую главную ценность.
— Давай сделаем это еще раз, — Юнесса шагнула ко мне.
— Нет! — я отшатнулся.
— В самый последний, — она взяла меня за ладонь, и пальцы у нее оказались словно раскаленный металл, но подрагивающий и живой. — Ты не хочешь, я понимаю… Последний. Даю слово, что больше никогда.
— Ты сама себе веришь? — я попытался освободиться, но Юнесса держала крепко.
— Нет, — призналась она, и ткнулась головой мне в грудь, я ощутил прикосновение рожек; я знал, что она чувствует это касание в десятки, в сотни раз острее, и просто кипит от желания. — Но я не могу отступить… Не могу отказаться… Вот когда тебя не будет рядом. Тогда… Тогда посмотрим!
Голос ее звенел от отчаяния.
Я аккуратно взял Юнессу за плечи и попытался отодвинуть от себя, но она словно приклеилась ко мне. А в следующий момент ее ладони оказались поверх моих, ее горячее и твердое бедро прижалось к моему и… я обнаружил, что меня уложили на собственный спальник идеальной подножкой.
— Что ты де… — начал я, но занга заткнула мне рот поцелуем.
Нет, в этот раз я не собирался поддаваться!
Юнесса раздевала меня торопливо и судорожно, разоблачалась сама в лихорадочной спешке. Она была неистова и жадна, она отдавала себя всю, и плоть моя реагировала на касания… только я не терял голову от страсти, не отвечал на ласки, даже не пытался ее оттолкнуть.
Может быть это ее остановит?
Но занга, как мне показалось, просто не заметила моей пассивности, она вцепилась в меня, точно вампир, пролежавший в гробу тысячу лет и обнаруживший первую жертву. Мгновение, и я оказался внутри нее, и Юнесса задвигалась, хрипло постанывая, ее шершавые соски заскользили по моей груди.
Не хватало только, чтобы сейчас ко мне заглянул Макс — опять ведь поссоримся.
— Давай, давай… ты что? — шептала она мне в ухо, а потом взяла, да и укусила за мочку. — Что с тобой?
— Я не хочу этого, — ответил я.
Юнесса приподнялась, упираясь руками мне у грудь, и уставилась на меня огромными глазами, в которых плясало недоверие.
— Нееет… хочешь, — прошептала она. — Я заставлю тебя кончить… ты,
