Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 148
дела, словно утопающие, которые цепляются за спасателя и утягивают его за собой под воду.
Таннер зафиксировал веревку, Шон сделал то же самое. Первым делом они должны были убедиться, что Джош ясно соображает, что он неожиданно не бросится на кого-нибудь из них, как только они окажутся в пределах досягаемости. Такое случалось. Человек, который провел в страхе слишком много времени, прыгает и хватается за колени спасателя, и вот тогда ситуация становится по-настоящему напряженной.
— Мне нужно, Джош, чтобы ты стоял совершенно неподвижно. Понимаешь?
— Ты — Таннер, да? — спросил парень.
— Верно. А этот здоровяк справа от меня — Шон. И пока ты будешь стоять совершенно неподвижно, он спустится к тебе и наденет на тебя обвязку. Хорошо?
— Ты брат Дафны? Ее ведь так зовут, Дафна? Я правильно помню?
Таннер замер, держа руку на тормозном устройстве, и поймал взгляд Шона. «Это что-то новенькое». А Шон, возможно, поймал его взгляд. «Что вообще происходит?»
— Поговорим о ней позже, хорошо?
— Нет… Думаю, нам лучше поговорить о ней сейчас. — Голос Джоша превратился в сухой хрип, его даже слушать было больно. — Я ее не знаю. Но те, кто со мной говорит, знают. Они… они хотят, чтобы ты оставил ее в покое. Они хотят, чтобы ты перестал искать. Она должна выполнить свою работу.
Таннер понятия не имел, что на это ответить. Он висел в двухстах шестидесяти футах над землей, полностью онемев. Он должен был быть скалой. Тем, кто всегда знал, что делать. Но здесь главным был вовсе не он.
А это растерянное выражение ему уже случалось видеть на чужом лице.
— Сколько я здесь провел?
— Больше сорока часов. Достаточно долго, — ответил Шон. — Мы сможем все это обсудить после того, как…
— Нет, этого не может быть. — Джош яростно растирал подбородок и щеки. — Отсюда видно так много. По ночам небо распахивается, и можно понять, насколько ты на самом деле потерян. Кажется, словно прошли… целые жизни.
Таннер снова обрел голос и, хотя знал, что не должен об этом спрашивать, все же не смог удержаться:
— Кто с тобой разговаривал? Кто они такие?
Шон снова взглянул на него: «Что ты делаешь? Не подыгрывай ему, мужик. Не поощряй его».
— Те, кто странствует по паутине. Те, кто рожден бездной. Рожден… — Джош, судя по всему, нашаривал слово так же яростно, как его ободранные пальцы, должно быть, нащупывали непрочную опору. — Гинугангапом. Они говорят, что недавно с тобой уже встречались. Но сосуд оказался несовершенным. И слабым.
«Потерян», — сказал Джош. Таннер ощущал себя точно так же. Он висел в нескольких сотнях футов над землей, там, где всегда чувствовал себя уверенно, но вместо этого ему казалось, что он вышел из фуги на огромной непроходимой равнине, лишенной солнца и серой, не зная, где восток и где запад, а рядом не было никого, кто мог бы объяснить, где он оказался. Он был потерян.
— Они хотят, чтобы я стянул тебя с веревки. Я сказал им, что, скорее всего, не смогу этого сделать.
Совершенно потерян.
— Поэтому теперь они хотят, чтобы я спросил у тебя, останется ли от меня такое же жуткое месиво, как от него.
Шон среагировал первым, разблокировал тормоз, позволяя веревке уноситься вверх, а сам, отталкиваясь, заскользил вниз, замедляя падение одной рукой и стремительно, резко, отчаянно вытягивая другую. Он успел зацепить плечо Джоша — футболку и немного кожу, вот и все, — но этого не хватило. Джош уже падал вперед, вовне и вниз, в пустоту между карнизом и безжалостными камнями на дне каньона.
И нет, когда он упал, месиво от него осталось не такое жуткое, как от Вала, но по-своему оно было хуже, потому что Таннер сознавал: он должен был раньше сообразить, что происходит.
* * *
Итак, в чайной, во время унизительно штампованных посиделок за масалой после йоги… вот как я обрела свою новую лучшую подругу, Бьянку. Обстоятельства как будто складывались в мою пользу: с моей стороны — чувство узнавания, со стороны Бьянки — ощущение, что ее, быть может, впервые в жизни по-настоящему разглядели. Не только внешность, но и то, что скрывалось внутри нее, в самой глубине, там, где душа переплетается с двойной спиралью ДНК, в пустотах между субатомными частицами, то обретающими, то утрачивающими бытие, пребывающими в двух состояниях одновременно.
Бывают встречи, которые кажутся случайными и неожиданными, и другие, которые кажутся предопределенными судьбой, — но это был какой-то новый уровень неизбежности, будто сама Земля пошевелила корой, подтолкнув нас друг к другу. Я часто слышала, что так должна ощущаться любовь, но подобного со мной не бывало, ни разу.
А это? Это было чем-то настоящим. Я просто не понимала почему.
Дома я ничего не рассказывала об этом Валу, потому что знала: он будет всячески одобрять то, что я запала на девочку, а мне не хотелось иметь дело с его подхалимской поддержкой. Он желал мне добра, но только опошлил бы что-то чудесное. Даже самые гибкие йоги на свете аплодировали бы Валу, видя, как он изворачивался, лишь бы я поняла, насколько сильно он обо мне заботится. А если бы он узнал, что моя новая подружка родом из Коста-Рики — боже, он пришел бы в такой восторг, что мне пришлось бы отдирать его от потолка.
Впрочем, все могло быть и хуже. Я могла бы возвращаться домой к кому-нибудь вроде мужа Бьянки. Звали его Грегг, по профессии он был маркетинговым директором, а по натуре — закомплексованным. Он каким-то образом слышал, когда в его имени не произносили все три буквы «г», а его новейшей и величайшей боязнью было то, что я — лесбиянка, которая метеором обрушилась на их головы, чтобы обратить его жену в свою веру и увести от него.
Увы, логикой такие низкотестостероновые страхи не перебьешь. И плевать, что у меня был мужчина. Или что предыдущего парня, с которым я кувыркалась, звали, черт побери, Аттила, и от него-то как раз все тестостероновые счетчики зашкаливали; мне это в нем нравилось, и я, может, так и осталась бы с ним, если бы его мизантропия не сделалась настолько утомительной. Он реально ненавидит людей. Киски любит, а людей ненавидит. Прости, милый, но тут уж либо одно, либо другое, потому что киски — тоже люди.
Так вот: Бьянка и Грегг? В ту же минуту, как мы познакомились, я поняла, что им осталось максимум пять лет. Семья определенно многое значила для Бьянки, а средоточием этой семьи был прелестный четырехлетний центр притяжения
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 148
