спину и сцепляет их в лодыжках, царапая его голую грудь своими кроваво-красными ногтями, умоляя его сделать это, сделать это сейчас, и все, чего он когда-либо хотел, будет исполнено.
Даже трахая ее, Гордон не верит в это. Он знает, но не верит. Она - потерянная и испуганная душа, как и он. Излишне сексуальная женщина, которую он подцепил в баре. Он говорит себе, что все остальное - лишь мысли в его голове, исполнение желаний, которые приведут Кэти к нему навсегда.
"Отдай ее мне", - задыхается он.
"Ты отдашься мне?"
"Да".
"Скажи это".
"Я отдамся тебе. Если ты отдашь ее мне, я отдамся тебе".
Когда он кончает, она кричит, впиваясь ногтями в его спину и шепча ему на ухо, что должно произойти, чтобы скрепить их сделку, бьет бедрами и вбирает его глубже, пока он опустошает себя внутри нее.
"Я... не могу".
"Сделай это, Гордон. Сделай это".
Он встает, все еще находясь внутри нее, и медленно смыкает руки вокруг ее горла.
"Нет", - кричит она. "Должна быть кровь".
Гордон поднимает кулак, закрывает глаза и впечатывает его ей в лицо...
"Veniat ad me et corpore"[1], - говорит она, ее губа рассечена и уже кровоточит, стекая по подбородку сверкающим пунцовым цветом. "Приди ко мне душой и телом".
"Я не могу этого сделать, я..."
"Возьми ее сердце", - говорит Люси, но это уже не ее голос. Он принадлежит кому-то другому. "Возьми сердце этой маленькой дряни".
Приглушенные крики эхом разносятся по темному коридору.
Гордон отходит в сторону, наблюдая за темной лестницей, ведущей вниз, в то место, где сейчас находится магазин. Раньше он этого не замечал, но там, в тени, кто-то есть, кто-то наблюдает. Он слышит их смех.
Он переходит улицу и спешит под дождем, зная, куда ему нужно идти. Он не оглядывается назад.
К тому времени как он добирается до своей старой улицы, дождь превращается в лед и начинается снегопад. Он падает тяжелыми густыми хлопьями, затуманивая его взгляд на здание на другой стороне улицы. Но он видит. Там, на четвертом этаже, в окне, выходящем на улицу, горит свет. Спальня, их старая спальня. Его и Кэти. Это была такая теплая и уютная квартира. Кэти сделала ее домом - она сделала ее их домом, - а теперь все это превратилось в воспоминания, запертые в измученном сознании, стоящем на грани безумия и проклятия.
На полпути вниз по дороге находится церковь, которую Кэти когда-то посещала. Большой белый крест на ее крыше светится сквозь снег, точно маяк в темной ночи. Гордон зарывается в рубашку и достает маленькое золотое распятие, которое он носит на цепочке на шее. Оно принадлежало Кэти. Он начал носить его только после ее смерти, чтобы сохранить что-то от нее рядом с собой. Он не ожидал, что оно спасет или защитит его, поскольку никогда не пользовался подобными вещами. Он не находит утешения ни в каких духовных безделушках, которыми так увлекаются многие. Его пугает все: хорошее и плохое, священное и профанное. Там, где другие находят власть или мир, он находит лишь хаос, покаяние и страдания.
Он вспоминает мягкие волосы Кэти на своих губах... вкус... запах...
Боже, почему ты оставил меня?
Тишина. Прежде всего, он помнит тишину. Ее молчание. Ее покой.
Почему я оставил тебя?
Вдалеке раздается автомобильный гудок, а затем на улице воцаряется жуткая тишина. Гордон один под ледяным дождем. Остальные скрылись в тени, вернувшись в темные норы, из которых они вылезли.
Существуешь ли ты вообще, кроме той частички себя в каждом из нас, которую мы называем своей душой?
Гордон прислоняется к зданию, боясь рухнуть на тротуар. Он следит за светом в окне на противоположной стороне улицы, надеясь увидеть кого-то - кого угодно, - но там только свет.
И тут в конце квартала останавливается такси, и из него выходит мужчина. Когда такси отъезжает, Гордон понимает, кто это.
Гарри - плотно закутанный в тяжелое пальто, с низко надвинутой шапкой, защищающей глаза от ледяного дождя, - направляется к нему. Заметив Гордона в тени, он останавливается на улице, засунув руки в карманы пальто, словно ожидая, что тот что-то скажет.
Через мгновение Гордон встречает его. "Ты не должен быть здесь, Гарри".
"И тебе не следует".
"Уходи. Иди домой".
Он смотрит вверх и вниз по улице, затем на окно квартиры. "Я знал, что найду тебя здесь", - вздыхает он. "Ты должен пойти со мной, Гордо. Ты должен выбраться из этой бури".
"Оставь меня в покое".
Гарри замечает окровавленное полотенце, обернутое и закрепленное вокруг руки Гордона. "Что случилось? Ты ранен".
"Это не имеет значения".
"Слушай, я..."
"Ты думаешь, я не знаю, что ты тоже в этом замешан?"
Гарри покачал головой. "В чем?"
"Это ты порекомендовал мне доктора Спайрса".
"Я слышал, что он хороший психиатр. Тебе нужна была помощь, Гордо. Тебе нужна помощь".
"И он направил меня к доктору Амайе. Ты знаешь, что Амайя означает по-японски?"
"Не имею ни малейшего представления".
"Ночной дождь".
"И это должно что-то значить для меня?"
"Та ночь, все эти годы назад. О которой мы никогда не говорили. Женщина, которую я... я встретил в местечке под названием "Клуб "Ночной Дождь"".
Гарри шаркает ногами, пытаясь укрыться от усиливающегося холода. "Это просто совпадение, вот и все. Ты видишь вещи, устанавливаешь связи и находишь заговоры там, где их нет".
"Нет, я..."
"Значит, я теперь тоже враг? Я? Ради Бога, я же твой лучший друг". Он придвигается чуть ближе. "Может, ты забыл. Это мне ты звонил той ночью".
Гордон склоняет голову. "И мне жаль, Гарри".
"Нам нужно поговорить о той ночи. Мы так и не поговорили. Пришло время, Гордо".
"Ты не понимаешь".
"Нет, боюсь, это ты не понимаешь. Ты никогда не понимал". Гарри слегка сдвигает шляпу назад, чтобы Гордон мог видеть его глаза. "Ты позвонил мне из мотеля той ночью, в бешенстве, вне себя от ярости. Я никогда не слышал тебя в таком состоянии. Когда я потом пришел к тебе на помощь, я никогда не видел тебя в таком плохом состоянии. У тебя был какой-то срыв, Гордо, ты был просто развалиной".
"Я не хочу говорить о той ночи".
"Ты сказал мне, что там была женщина и случилось что-то ужасное. Ты сказал мне, что причинил боль этой женщине, что ты..."
"Прекрати, Гарри!"
"Что ты убил эту женщину, что ты..."
"Прекрати!" Гордон отходит от здания и присоединяется к Гарри
