— отозвался один из стражников, и в его голосе Леу уловила нотки паники. — Как же! Повязку сняли, глаза осмотрели. Действительно слепая. Там у нее хворь какая-то — бельма, гной… Я чуть не блеванул, господин капитан!
— А уши?
— Проверили, конечно!
— Ну глядите у меня… А пошлину они заплатили?
— Да вот я и деньги уже приготовил, добрый господин,- отозвался Байл.
— Глядите у меня, — ворчливо повторил невидимый капитан стражи и, судя по звуку, зашагал прочь.
Уже после того, как, оказавшись в каком-то безлюдном узком тупичке, Леу сняла повязку с глаз, после того, как Байл и Гэлиш с детьми еще раз сердечно поблагодарили ее и ушли («Миледи, вы не гневайтесь, пожалуйста, а только заклятие снимите, сделайте милость,» — робко попросил мужчина. — «Чтобы, не дай небо, еще что-то не то не сделать и зайцами не обернуться». «Да не было никакого заклятия», — рассеянно отмахнулась она), Леу вдруг поняла, что абсолютно не знает, что ей делать дальше. Она хотела попасть в город — и попала, а о том, как будет искать Мартина, не подумала. Куда идти теперь?
Леу огляделась. Над ней, почти касаясь друг друга и закрывая серое небо, нависли крыши домов — почти таких же высоких, как дворец господ в Чертогах, но грязных и мрачных. Грязные, будто закопченные стены, наглухо закрытые ставнями маленькие окошки, под ногами мусор вперемежку с черной грязью. Леу показалось, что дома вот-вот сдвинутся и раздавят ее. Она сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони, постаралась выровнять дыхание. Нужно успокоиться. Нужно успокоиться…
Через какое-то время стало чуть легче. Где искать Мартина Леу еще не сообразила, но точно знала, что стоя в этом мрачном тупичке она его не найдет. Еще раз глубоко вздохнув и натянув капюшон на лицо, Леу решительно шагнула вперед.
Рукоять ножа, теплая и чуть скользкая, удобно лежала в ладони. Сердце готово было выскочить из груди, от долгого бега было тяжело дышать, но она успела. Люди еще только начали собираться вокруг деревянного помоста, сооруженного на городской площади. Он был пуст, если не считать перекладины между двумя несущими столбами. С перекладины свисали веревки, оканчивающиеся петлями, под ними — деревянные чурбаны. Да еще чуть поодаль на помосте был установлен еще один столб, вот и все. Леу глядела на помост и чувствовала, как от ужаса начинает кружиться голова.
«А зачем мне этот нож?» — вдруг вспыхнула мысль, острая и холодная, как заточенный клинок. — "Что я вообще смогу им сделать? Ну почему я такая глупая⁈'
Весь день она бродила по улицам Серого Луга — капюшон надвинут, глаза в землю, и изредка посматривала по сторонам. Сама понимала, что это глупо и Мартин ей вряд ли встретится — если бы с ним все было хорошо, он давно бы вернулся, а если нет, то с чего бы ему разгуливать по городу? — но все равно не теряла надежду. Пыталась расспрашивать о нем встречных, объясняла, во что Мартин был одет и как выглядел, но те, кто снисходил до ответа, говорили, что не встречали такого, а большинство просто отмахивались от Леу, ворчали и шли дальше. Жители Серого Луга казались ей мрачными и взвинченными, а еще Леу заметила, как много ей попадалось солдат. Встречались и монахи в красных рясах — они ходили по двое, один что-то громко вещал и не переставая тряс большим медным колокольчиком на длинной ручке, другой тащил на шее какой-то деревянный ящик.
Когда Леу в очередной раз увидела такую пару, ее осенило — Мартин ведь собирался передать требование о выкупе за епископа его собратьям в городском соборе! Там-то, наверное, его точно видели! На мгновение она подняла голову к возвышавшейся над крышами острой башне собора, на глаз определила направление и бросилась туда.
И вскоре вышла на ту же площадь, где стояла сейчас — только тогда Леу не обратила на помост внимание. Просто не успела — ее отвлекли крики братьев ордена Рассвета, которые устроились за столом у подножия соборной лестницы.
— … не оставит вас в своей милости! Даже завалящая медная монетка, которую вы пожертвуете на благое дело, может спасти вашу душу! Чем больше ваш взнос, тем ярче воссияет она в небе после смерти!
Люди почему-то расставаться с деньгами не спешили — наоборот, проходили мимо, опустив головы и сутулясь, притворяясь, что не слышат рассветных братьев. Некоторые даже обходили стол по широкой дуге. Красные монахи злились, громко звонили в свой колокольчик, но толку было мало.
— Не оставьте верных служителей неба в трудный час! Денно и нощно молятся они за ваши грехи, неужели вы не поможете… Господин! Господин! Да, вы, в берете! Помогите, чем можете, бедным братьям, а не то небо от вас отвернется, попомните мои слова… да чтоб тебя трясучка разбила, ублюдок жирный…
Леу подошла. На ходу вытащила было мешочек с деньгами, но тут же спохватилась и спрятала его в складках накидки. Вдруг монахи узнают кошелек епископа?
— Примите, добрые люди, — произнесла она тихим и кротким голосом и протянула золотое солнце.
Глаза одного из рассветных братьев загорелись.
— Благодарю, госпожа! — он проворно схватил монетку и бросил ее в стоящий на столе ящик. — Небо вас отблагодарит!
— Скажите, — начала было она. — Сюда не приходил…
Второй рассветный брат посопел носом, искоса взглянул на Леу.
— Откуда у нее целое солнце? — спросил он. — Ты глянь, одежда грязная, накидка — дыра на дыре. Бродяжка или еще кто похуже. А деньги украла, небось…
— Тем более ценно это пожертвование! — воскликнул первый, лучезарно улыбаясь и кивая Леу. — Небу более угоден один раскаявшийся вор, чем праведник, которому не в чем каяться.
— Не нравится мне это, — проворчал ее товарищ. — Нужно бы солдат позвать.
Тут первый монах обернулся к нему и резко сменил тон.
— Ну конечно, давай позовем солдат, придурок ты этакий! Они это солнце отберут, как доказательство, а мы и дальше тут на холоде сидеть
