сгущаться тучи. Съев половину блюда, сидящая за последним столиком девушка встала из-за стола и шествуя элегантной походкой, подошла ко мне. Я оценивающе поднял голову и взглянул на нее, ее глаза блестели, а соблазнительная улыбка не давала отвести взгляд.
— Могу ли я скрасить ваше одиночество своим присутствием? — спросила милая леди.
— Эмм… Хорошо, — ответил я ей, тщетно скрывая удивление. Однако, почему бы не пообщаться с симпатичной девушкой, к тому же если она сама того хочет.
— Меня зовут Глория, а вас?
— Джон. Приятно познакомиться, Глория.
— Взаимно. Расскажите, чем вы занимаетесь?
Сразу я не мог ответить на этот вопрос подсевшей ко мне девушке. Теперь я работаю на ферме, нежели являюсь ее владельцем, как в свое время, и мне не очень-то хотелось рассказывать о моей нынешней работе. А сказать, кем я был в своем мире, получалось бы ложь. Не говорить же мне ей о моем неплановом путешествии, но я нашел выход из положения.
— Я приезжий, из Гранд Айленда, навещаю своих родственников.
— Правда? Скажу вам по секрету, я тоже не из этих краев, наш музыкальный ансамбль держит путь в Форт-Уэйн, и мы пока остановились здесь в Детройте.
— Вы музыкантша?
— Да, играю на контрабасе, — с некой гордостью ответила она.
— Такая хрупкая девушка и с таким большим инструментом, это достойно похвалы и внимания, — сказал я восхищаясь.
Девушка медленно приблизилась, коснулась моей левой руки, находившейся на столе, и нежно, поглаживая мою тыльную сторону ладони тоненькими пальчиками, тихим голосом сказала:
— Я бы могла показать тебе мое исполнение и на твоем инструменте, — возбуждающе сказала девушка и эротично прикусила нижнюю губу.
От ее слов у меня как будто в груди, изнутри кто-то водил пером, щекоча до мурашек. Я просто обомлел, от такого поворота событий. Почему за всю свою жизнь ни одна девушка не пыталась первой со мной познакомиться? Максимум строили глазки или тонко намекали, а тут уже одна хочет переспать без прелюдий, а другая открыто меня совращает. Для пущей убедительности в своих намерениях Глория просунула свою ножку между моими ногами. От неожиданности я буквально подскочил на стуле.
— Ты так напряжен, — сказала она, продолжая сексуально водить ножкой по внутренней стороне бедра. Я схватился правой рукой за край сиденья стула, а левую постарался расслабить, насколько это было возможно. Хотя зачем я скрывал свой «дискомфорт» даже не знаю, не рассчитывал же я оказаться с ней в одной постели, скорее я старался сдержать чувства в себе, чтобы не выглядеть идиотом.
— Перестань, — прошептал я, тщетно скрывая явно выраженное возбуждение.
— Что такое? Тебе не нравиться, или ты стесняешься?
Девушка не послушала меня, а стала еще ближе продвигаться ножкой дальше, мне хотелось встать из-за стола, но было уже поздно и брюки стали тесны.
— Нет, все в порядке, — сказал я, хотя сам прекрасно понимал, что у меня далеко не все хорошо, а как раз наоборот.
— Мне кажется, ты вспотел, — сказала Глория и наконец коснулась ножкой самого пекла. Я сдавил, со всей силы, рукой сиденье стула, резко вдохнул в себя через рот и задержал дыхание.
— Чувствую, я тебе тоже нравлюсь, — сказала она и медленно, ведя по моей ноге, опустила свою ножку.
— От вас ничего не скроешь, — сказал я двусмысленно.
— Так чего же мы ждем, раз оба знаем, чего хотим?
— Оба? С чего вы взяли, что я чего-то хочу.
— Смешной ты, недотрога. Буду ждать тебя на улице, — поднявшись, прошептала мне на ушко Глория и не спеша вышла из бара.
Когда эта девушка вышла за дверь, бармен продемонстрировал независтливое остроумие.
— Я вижу, у кого-то сегодня будет бурный вечер, а?
— Ну, это вряд ли.
— А чего тут знать то? Крошка уже на все готова, вино и дефицит половой близости уже сделали за тебя всю работу, рыба уже сама идет в сети.
— Срамота! — сказал мужчина, читавший газету.
— Эй! Ходишь сюда каждый вечер и заказываешь одно кофе, сиди и читай свои новости папаша, — упрекнул его бармен.
Мужчина пробурчал себе под нос, что-то невнятное и стал дальше читать газету.
— Сегодня твой день парень, — подмигнул мне бармен.
В бар зашел еще один посетитель, с легкой щетиной на лице, в полосатых темных брюках и заправленной в них коричневой рубашке. Он зашел и сразу же направился к барной стойке.
— Привет Пол, — сказал ему бармен.
— Мне как всегда.
Он налил ему какой-то мутный напиток и поставил пепельницу. Посетитель достал табак и специальную бумагу, сделал самокруток и закурил. Сделав первую затяжку, он задал вопрос бармену:
— Не знаешь, кто эта красотка, которая только что вышла отсюда?
— Она уже занята, вон тот везунчик, — сказа бармен и кивнул в мою сторону.
— Да? Он, что станцевал для нее польку? Хе-хе, — дерзко ответил он и ухмыльнулся.
— Успокойся Пол, лучше пей свое пойло.
— А ты мне не указывай тут, — пригрозил мужчина бармену и залпом выпил содержимое в стакане.
Я ничего ему не ответил, поднялся из-за стола и направился к выходу.
— Казанова, — сказал мне в спину человек, сидящий за барной стойкой, когда я подошел к дверям.
— Ты бы был поскромнее, дружок, — зло ответил я ему повернув голову к плечу.
— Какие мы колючие, — ехидно добавил он, когда я стал выходить из бара.
Напротив бара, на тротуаре, стояла Глория и ждала меня. Я решил проводить ее, а по пути попробовать придумать какую ни будь причину просто разойтись с ней. Если ничего толкового не придумаю, скажу, что женат. Лучше я бы это сказал сразу, как только она подсела ко мне.
Не торопливо я спустился по паре ступенек и подошел к ней.
— Прогуляемся или возьмем такси? — спросила она, мило мне улыбаясь.
— Пожалуй, прогуляемся.
— Тогда вперед, мой кавалер, — сказала девушка и взяла меня под руку.
Мы пошли налево по улице, все дальше и дальше я уходил от мастерской, где остался Мерфи, не хотелось бы здесь потеряться. Медленной походкой мы пошли по улице, а из бара вышел Пол и встал у перил деревянной платформы. Он стоял и курил сигарету, смотря нам в след. Глория шла медленно и не спеша, и мне приходилось придерживаться того же темпа, что и она. Всегда я ходил быстрым шагом и из-за своей привычки я иногда ускорялся, а она, держась за мою руку, одергивала меня.
По пути, Глория многозначительно подмигнула мне и облокотила голову к моему плечу.
— Люблю немногословных мужчин, язык мужчины дан ему не для пустой болтовни.
Ее слова прозвучали для меня, более чем двусмысленно, но я надеялся,
