судя по файсу и фамилии. Что касается его матери, то здесь было несколько вариантов — молдаванка, ингушка, цыганка… Интригу закручивал он сам. Внешность азартного мужчины, любителя женщин и красивой жизни. На выразительном лице черные усы, опускающиеся и расходящиеся с обеих сторон от подбородка, отсюда и кличка- «Бармалей», еще одна кличка «Чабус». По характеру импульсивный и вечно живой. Как сложилась его дальнейшая жизнь, не знаю, но Валера Малиев рассказал мне как- то, что после института Виталик — «Чабус» некоторое время работал в медицинском училище, но затем уволился.
На собрании объявили, что работать будем в Тургайской области. В 1991 году эту область упразднят, и ее территория войдет в состав Костанайской области, но это будет потом. А сейчас предстояло строить одноэтажные дома — коттеджи и «кошары» — загоны для мелкого рогатого скота, дело знакомое и нудное. Снова предстояло два месяца месить бетон и носить его ведрами, вначале — для заполнения фундамента возводимых зданий, а затем — каменщикам для возведения стен этих же строений. Дома нашел свои старые прошлогодние гимнастерку и брюки цвета хаки, вытащил из кладовки кирзовые сапоги. Всё, я готов к поездке. Когда в прошлый раз выезжали, все постриглись «налысо», ибо в степи постоянно дуют пыльные ветра, и волосы на голове сразу же набивались песком. Решил, что постригусь перед самым отъездом.
Через неделю вечером мы с братом выехали на железнодорожный вокзал, оба постриженные и с минимумом багажа. Правда, мама умудрилась всучить нам черный увесистый пакет с вареной курицей и яйцами, сваренными вкрутую. Отъезжали мы от Орджоникидзевского железнодорожного вокзала вновь вечером. Опять в плацкартных вагонах, однако коллектив, в отличие от прошлогоднего, был иной — много новых лиц. Большинство были однокурсники командира, то есть студенты четвертого курса, как и мой старший брат. В вагонах, как всегда, шум и гам, все ходят в гости друг к другу, знакомятся. Обращение на «Вы» через полчаса сменяется всеобщей пьянкой и песнями. В час ночи все засыпают, даже самые стойкие, а в вагонах, как и в прошлый раз, — стойкий запах водки и араки. Утро для многих начинается с трудом, все просыпаются по- разному, через час сели кушать. Умяли нашу курицу и яйца вкрутую, запивая еду — кто аракой, кто — водкой. Проехали Гурьев — крупный железнодорожный узел, далее начинаются бесконечные казахские степи.
Опять знакомый ландшафт: стада пасущихся диких верблюдов, огромного размера грызуны, стоящие на задних лапах и смотрящие на проходящий поезд. Это мои старые знакомые сурки — байбаки. А рядом весело прыгают тушканчики и также стремительно снуют суслики. Ничего не изменилось с прошлого года! Опять подолгу стоим на каких- то перегонных путях и узловых станциях, пропуская встречные поезда. Утром следующего дня прибыли в город Целиноград, объявили пересадку через три часа. Вещи сгрудили на перроне в кучу, остались с вещами самые ленивые и утомленные, остальные пошли смотреть город.
Целиноград — красивый современный город построенных с размахом высотных домов, изобилующий несметным количеством фонтанов и утопающий в великолепии зеленых парков. Огромное цилиндрическое здание стационарного цирка, а рядом по обе стороны от него возвышаются громады, выполненные столичными архитекторами, здания спортивного комплекса и закрытого ледового дворца. Улицы широченные и упираются в площади, где присутствуют гигантских размеров фонтаны, а рядом обязательно парк, строго ухоженный. На улицах и в парках царит болезненная чистота. Мы ходили и молча восхищались чистотой и великолепием города. Много позже Целиноград станет столицей Казахстана под именем Астана. Затем местный бабай Назарбаев Нурсултан, возглавлявший Республику Казахстан с 1989 года по 2019 год (более тридцати лет), скромно предложил переименовать Астану в Нур- Султан. Но казахам это пришлось явно не по душе, и после маленькой заварушки, (погибших было несколько сотен) городу вернули прежнее название Астана.
Но тогда в 1972 году, Целиноград утопал в зелени, и мы три часа восхищались его красотой. Затем вернулись на вокзал и пересели на другой поезд, что повез нас дальше в славный город Аркалык в Тургайской области, и далее — на легком грузовом транспорте в районный центр Амангельды с населением три тысячи человек. В самом Амангельды надо было строить одноэтажные дома- коттеджи числом пять, а в восьми километрах от Амангельды в ауле Есир — загон — «кошару» на пятьсот овец. В прошлом году ее начали строить москвичи, но не достроили — по времени не уложились. Поэтому командир принял решение отправить часть отряда достроить объект. Начал опрашивать желающих поехать в Есир, нас таковых оказалось десять человек. Не откладывая в долгий ящик, мы — «добровольцы» выдвинулись в аул, хотя, вообще- то, местные не говорят аул, для них привычнее аил — это на казахском наречии. В Есире нас определили в школу- «семилетку», в спортивном зале нас уже ожидали металлические солдатские стандартные койки с ватными матрасами и заправленные постельным бельем. Судя по всему, нам предстояло провести здесь полных два месяца. Завтрак, обед и ужин будут привозить из кухни села Амангельды. Встречала нас директор школы — существо маленького роста, худющая, в очках, да еще и с кривыми ногами, Роза Рамбетовна. Однако по — русски говорила очень даже правильно, ибо окончила филологический факультет Целиноградского педагогического института. Родилась и выросла здесь, сюда и вернулась после окончания института.
Утром пошли смотреть недостроенный москвичами объект, он находился в километре от аила. Директор школы настоятельно рекомендовала каждому из нас взять в руки длинные трехметровые прутья, не объясняя причины своей настойчивости. Прутья мы все же взяли в смутном предчувствии чего- то недоброго. И оно сбылось через сто метров — поперек дороги неподвижно лежал «шланг» толщиной с мое предплечье и длиной около трех метров. Роза Рембатовна вдруг резким криком осадила идущих впереди, затем ударила по серо- коричневому шлангу длинным прутом. Послышалось громкое шипение, и «шланг» зигзагами сместился на обочину дороги, директор вновь хлестнула по нему прутом. Змея продвинулась дальше и обвилась вокруг колючего куста, затем замерла, и мы ее больше не различали, а ведь она находилась на расстоянии всего десяти шагов! Женщина произнесла лишь одно слово «Гюрза» и пошла вперед по глинистой дороге, приглашая нас последовать за ней. Ошарашенные увиденным, мы молча следовали по середине и подальше от обочины дороге, зорко озирая прилегающую к колее траву. Пока шли к недостроенной «кошаре», Роза Рембатовна не менее десяти раз пользовалась своим длинным прутом, сгоняя огромных змей с нашего праведного пути. Ошалевшие от размеров змей и их количества на квадратный метр, испуганные и подавленные, мы наконец
