чудо прилетали даже хладнокровные наги и сиддхи, которых вроде бы нечем удивить), проведя в супружестве с ним всего лишь один — медовый, месяц, потеряла разум и память...
Для младшей принцессы это было вдвойне горестно, потому что она знала её ещё девочкой, с тех пор, когда та состояла в свите старшей сестры, и ещё как помнила, какой она была, пока не помешалась. Брат всё ещё надеялся на исцеление, хотя бы переменой мест, и поэтому возил её во все свои частые поездки, но тщетно — она так и не вспомнила его имя...
— Ой, мы раздеваемся! — захлопала больная в ладоши, увидев одежду в руках у девушек — Ой, сейчас, подожди, я тоже сейчас, — заторопилась она, пытаясь дотянуться до узла оби, затянутого не только поверх рулевых, но и основных крыльев — чтобы не испытывать судьбу.
— Нет, нет, постой Ёсико, тебе не надо — принцесса прикоснулась к молодой женщине, пытаясь успокоить, — Вот, посиди тут, посмотри на рассвет.
— В самом деле, не надо — разочарованно протянула та, и на мгновение её личико стало почти нормальным... — Я здесь посижу, да?!
— Сиди, можно...
Рывком открылось сёдзи, вбежали служаночки и поставили столик с едой перед Ануш. Госпожа Дворца Цветочных Ветров вдруг радостно, напевая детскую песенку, захлопала в ладоши и ловко стырила одну котлетку из-под носа суккуба.
Приготовленная для жительницы ледяной Даэны, еда, совсем не желала дружить с огненной демонессой, и, попав в её пальцы, сморщилась и шваркнула ослепительно-синим пламенем. Все застыли полуослеплённые, и только сумасшедшая каким-то чудом избежала шока и, сжав кулачки, грозно топнула на оставшийся завтрак: «Фу ты, волосатая тефтелина!», подпнула столик ногой, и опрокинув еду на пол, побежала прочь из комнаты.
— Рейко, за ней! — одна из служаночек мгновенно вскочила с колен: — И найди её прислугу, пусть не отходят ни на шаг, а то, так и скажи — изобью! — принцесса могла быть грозной в гневе.
Ануш, не оборачиваясь, захлопнула раздвижную дверь за служанкой, и, неуклюже орудуя палочками, приступила к завтраку.
Кадомацу, кинула, наконец, своё кимоно ближайшей девочке, и прошла в ванную, где её уже ожидал офуро, полный почти до краёв слабо светящимся металлом.
Закрыв глаза, она погрузилась в горячую влагу, отдавая всю себя в заботливые руки прислужниц, ловко и быстро начавших смывать с неё следы усталости и утренних тренировок.
Принцесса даже не шевелилась, пока её мыли — блаженно зажмурясь, она наслаждалась теплом металла и расслабляющей лёгкостью...
Наконец она встала, голову окатили холодным серебром, желтое пламя волос на миг потухло, а потом вспыхнуло с новой силой, мигом достигнув нужной длины, мелкими оранжевыми вспышками затемняя мокрые пряди. Служаночки ловко поднесли два полотенца и укутали фигуру и крылья своей госпожи в тёплую ткань, спасая от коварных сквозняков промёрзшей на ветрах крепости.
В покоях принцессы (куда та вернулась уже свежевымытая и переодетая), по-прежнему находилась лишь Ануш, воюющая с палочками и едою, и пара служаночек, готовивших платье.Правда, шум за дверью уже нарастал, и принцесса уже различала в нём голоса некоторых своих фрейлин.
— Чего они там? — спросила дочь императора, делая знак девочке, что можно её одевать.
— Пришли тебя будить — ответила телохранительница, — Я их не пустила, сказала, что в ванной.
— Молодец. Надеюсь, там без мужчин? — она подняла руки, чтобы девочкам было легче одевать её в «суккубью сбрую», поддерживающую фигуру.
— Был, да я прогнала. Говорю: «нечего тебе делать, мелочь пузатая», а тут Гюльдан как раз проходит, услышала меня, подумала, что про неё. Ну, приказала присмотреть, как он отсюда уберётся... — Ануш попыталась даже улыбнуться с набитым ртом: — Не знаю, кто это был, кто-то из солдат Принца, лицо незнакомое. Оставишь — потом опять через девять месяцев одной фрейлины недосчитаемся.
— Спасибо. Сильней затяни! — это уже к девочкам-служанкам. Фиолетовое зимнее платье для полётов было сложной конструкцией, в одиночку его было не надеть, да и даже вдвоём девочкам приходилось вставать на специальные подстановки, чтобы затянуть все завязочки. Демоница для проверки пару раз расправила крылья, взмахнула ими — не в полную силу, разумеется, и, садясь на пол, кивнула суккубу:
— Можешь впустить.
Комната живо наполнилась шумом одежд и трескотнёй весёлых голосов. Шум, бардак, страх и трепет наводила, к удивлению принцессы, розововолосая Фу-но найси, которой, вроде бы, в перспективе скорого замужества, стоило бы вести себя построже. На намёк Её Высочества, та, смеясь всем своим длинным лицом, наябедничала на Госпожу Чёртов Угол — дескать, всё время пыталась спрятаться в какой-то «чёртов угол», так пока её искали, приходилось все двери открывать, и всех кто за дверями — хватать. А они сами бы, конечно, вели бы себя куда строже, но приходилось жертвовать собой, девичьей честью и девичьим стыдом, чтобы спасать подругу! Принцесса смягчила её резкость своей улыбкой, и сделала знак жертве навета, девушке с сиреневыми волосами и розовыми глазами — та тихо встала за её спиной, и, орудуя расчёсками и заколками, принялась укладывать причёску.
Дочери императора нравилась эта фрейлина, за скромность и ловкие руки, которые могли без лака и клея уложить её волосы так, что записным модницам оставалось только завидовать. Она, всего стесняясь, держалась при свете дня не менее стойко как сама Третье Высочество, однако ночевала всегда в самых дальних покоях, всегда запираясь на ключ, как говорили сплетницы — чтобы никто не знал об её ночных приключениях. За что и прозвали «Чертов Угол» — потому что в занятые ею покои, было запретно входить, как в проклятый северо-восточный угол дворца, что служило поводом для большого количества шуток в её адрес. Но, конечно же, это был навет завистниц, не более. Незлобивая девушка прощала даже довольно обидные шутки, за что сама все чаще становилась их мишенью, добрая принцесса заступалась за неё, за что другие фрейлины считали соперницей в борьбе за внимание хозяйки, и зачастую незаслуженно строили козни и новые обидные шутки.
Вообще, недостаток морали в свите Третьей Принцессы был насущной проблемой всего императорского двора, с того момента, как Её Высочество со свитой вступили в прелестный возраст невест. Фрейлины, казалось, соревновались с суккубами (появившимися в то же время, кстати), по количеству покорённых мужчин. Как-то быстро детские шуточные обиды стали превращаться в ссоры, с частью из подруг пришлось расстаться, остальные, поняв, что всё-таки они свита дочери самой Белой Императрицы, договорились соревноваться только оттачивая женские чары, в которых
