или сачкуя на камбузе, а отрабатывал. На планете. А наказать его можно будет и потом. Если облажается. – нахмурившийся вдруг взгляд командира их роты сказал Джону, что именно так всё и случится, если он…
Облажается!
Доктор Гарибэй приветствовал Джона радостно. Правда, радость поутихла, когда он увидел огромный синяк под левым глазом, и, когда Джон разделся, красивые жёлто-фиолетовые разводы на рёбрах, (от кулаков всё тех же гадов из второй роты) и кровоподтёк на правом предплечье: это он неудачно получил по руке ножкой стула. Стулья в баре всегда были из доброго старого дерева. Такое распоряжение сделало предусмотрительное и наученное горьким опытом начальство. После того, как выяснилось, что стулья, будь то – из стальных, или алюминиевых трубок, слишком уж часто ломают кости рук и ног.
– Это – ничего, доктор, сэр. Работать не помешает. Переломов нет, отделался синяками. И лёгким испугом.
Доктор понимающе кивнул, чуть усмехнувшись:
– Отмечали производство в капралы?
– Так точно, сэр.
Доктор неопределённо хмыкнул. И от комментариев воздержался.
Но Джон точно знал, что свои «достижения» гражданские специалисты отмечают в столовой для офицерского и гражданского корпуса, и научного персонала. И «разборки» на таких мероприятиях почти ничем не отличаются от того, что произошло у них с ребятами вчера. Разве что офицеры в драке обычно не участвуют, а «выясняют» кто у кого чего украл, и какую идею присвоил, только сами учёные, да руководство из штатских.
Лаборанты управились с его «упаковкой» быстро: похоже, приноровились к его габаритам и параметрам.
Полёт и приземление прошли штатно.
Но вот чтобы высадиться, Джону пришлось повозиться.
Чтобы приладить понадёжней колпак из силита вместо обвеса из противомоскитной сетки понадобилась и помощь манипуляторов посадочного модуля, и использование упоминаний об известной матери. Однако через дополнительные пять минут Джон был «упакован», и уверен, что сквозь гибкое стекло, прочностью не уступающее броне, не пролетит никакое облако ядов. Потому что именно так пострадал третий дрон: сквозь его «накомарник», напоминавший старый добрый капюшон пчеловодов, разбившаяся в мелкие брызги струя токсина пролетела отлично.
Джон попрыгал, подвигал руками и ногами. Вроде, порядок: нигде не гремит, не жмёт, не трёт, и не скрипит. Ладно, можно выходить.
Посадочный модуль по его просьбе опустился на пляж острова: пологую отмель у кромки озера, (вернее, правильней было бы назвать его за размеры внутренним морем) тянущуюся вдаль в обе стороны насколько хватало взгляда. Джон, правда, знал, что это впечатление обманчиво: остров по размеру не превышает Ирландию. Что всё равно вполне прилично с точки зрения «обработки». Ведь таскаться везде придётся пешком.
Если придётся.
Он неторопливым шагом двинулся к видневшейся в сотне шагов стене зарослей. Могучие стволы каких-то хвойных, напоминавших пихты, и лиственных – эти уже походили формой листьев на клёны и дубы! – располагались настолько близко друг к другу, что чаща леса дальше нескольких десятков шагов абсолютно не просматривалась.
При подходе поближе выяснилось, что стволы всё же не стоят сплошной стеной, а имеют-таки просветы и проходы в подлеске, состоявшем здесь, на кромке пляжа, из чертовски колючих кустов, покрытых фиолетовыми и синими ягодами, и тёмно-зелёных и необычно высоких, папоротников.
То, что кусты не только колючие, но и очень цеплючие, Джон обнаружил быстро: когда чуть не оставил кусок своего камуфляжного кителя прилипшим намертво к какой-то особо вредной ветке. Отлепляться пришлось с помощью виброножа. Доктор Ваншайс потребовал кусок кустарника для ознакомления: пришлось задержаться, чтобы отделить часть жутко прочной и упругой плети, и засунуть в очередной контейнер.
В другой контейнер пришлось засунуть какого-то розового слизняка. Ничем, вроде, Джону не навредившего, а просто на свою беду оказавшегося на обратной стороне одного из листьев того же вредоносного кустарника. Джон услышал и радостное замечание майора, предназначенное, впрочем, одному из учёных, находящихся сейчас на КП:
– Ну, видите, доктор? Вовсе не все представители местной фауны пытаются человека сразу убить. Некоторые абсолютно к теплу наших тел равнодушны.
Что ответил учёный Джон не слышал, потому что перед ним вдруг зашевелились особо густые заросли папоротника, и к его сапогам выползло некое существо, сильно напоминавшее броненосца. Хотя нет: скорее – обычную шишку. Сходство было просто разительным: частые и отблескивающие словно полированными иссиня-чёрными поверхностями похожие на костяные, пластины, покрывали тварюшку всю: от кончика тупого и плоского не то носа, не то – рыла, и до того конца, который Джон принял за кормовую часть, хотя она, в-принципе, ничем не отличалась от носовой. Разве что тем, что той частью вперёд существо не ходило.
– Капрал. Доктор Максимилиан хочет это существо.
– У меня нет настолько крупного контейнера. – Джон подумал, что, во-первых, ему совсем не улыбается ловить явно колючее существо руками, пусть и в мейларовых перчатках, а во-вторых контейнера для «существа» размером с кота у него и правда нет.
– Хорошо. Тогда попробуйте заморозить его станнером, а на обратном пути подберёте. Если к тому времени этот дикобраз не очухается и не сбежит. Ха-ха. – «Ха-ха» было явно обращено к ретивому доктору Максимилиану Ваншайсу, а Джону и правда пришлось пальнуть в шишковидного «дикобраза» из станнера.
Парализующий механизм сработал, и существо практически мгновенно застыло на подстилке из старой хвои и жёлто-коричневых сухих листьев. Хорошо. В-смысле, хорошо, что хоть тут расчёты изобретателей универсального парализатора-станнера оказались верны. И он действительно действует универсально на всех существ: от теплокровных до пресмыкающихся и насекомых.
Неразборчивый рокот голосов, всегда царящий в диспетчерской, перекрыл голос дока Ваншайса: «…а я вам говорю – вылитый панголин! Наверняка пластины бронированные! А сам он – сумчатый!»
Ну, панголин там, или не панголин – Джону было уже без разницы. Тем более что он и названия-то такого отродясь не слышал. Главное – станнер сработал надёжно. И существо обездвижено.
Поглядев вверх, Джон убедился, что парящие над ним дроны прикрытия и видеонаблюдения никуда не делись. Вот и славно. Вздохнув, и оглянувшись на оставшегося на месте беспомощно замершего бедолагу, Джон двинулся дальше: направление сверил по походному компасу.
Однако никого серьёзного или агрессивно настроенного на пути почему-то больше не встретилось. Да и подлесок, так мешавший пробираться в самом начале пути при углублении в чащу, почти исчез: очевидно, в тени, отбрасываемой плотно сошедшимися кронами, для него было недостаточно света. Зато на стволах почти до высоты роста Джона безобразными клоками, и целыми лоскутными одеялами нарос мох: иногда наросты на коре казались настолько странными, что Джон думал, что это кто-то опасный. Замаскировался и ждёт! Но к счастью его опасения не подтвердились, и мох оказался только мхом. И, разумеется, не обошлось без
