горного разнотравья, хвойный запах дикой арчи и туи, фисташковых деревьев смешался с чем-то приятным и знакомым. Ну, точно, горный чай, или разновидность чабреца. Он хорошо был знаком пограничникам. В период цветения его собирали, сушили и мешками отправляли в Москву. Говорят, он очень помогает престарелым генералам снова почувствовать себя молодыми.
В этих местах Сергей еще не был. Пограничные наряды сюда не посылались, участки эти считались непроходимыми. Хребет Асельма перпендикуляром упирался в государственную границу. А у самой ее линии хребет пересекало глубокое ущелье с почти отвесными скалами. Проход там был только один, но значительно ниже. К нему вела дорога от места, условно называемым пограничниками «Пятитропье». Самый отдаленный от заставы пограничный наряд выставлялся там. Это место путники проезжали минут двадцать назад.
Ученые и Сергей медленно поднимались на гребень хребта. Усталости от движения в гору не чувствовалось. Дышалось легко и свободно. Ботаники часто останавливались и нагибались, затем показывая друг другу различные травинки и цветы. Речь их изобиловала специфической терминологией. Иногда они делали какие-то записи в блокнотах.
Сергей, улучив момент, спросил Колосова о горном чае и его лечебных свойствах. Ботаники, узнав о его массовых заготовках, от души посмеялись наивности пограничников.
— Чабрец просто приятная, мятная добавка к чаю. Хорошо пить в жару, но и только. Все остальные качества — желаемое престарелых генералов. Но коли, верят, пусть пьют. Помогает вера, а не чай, — подвел итог Колосов.
— А вот на это растение — ферула называется, — обратите внимание. В период цветения корень его весьма и весьма полезен тем генералам, — он выломал огромную полутораметровую дудку с утолщениями по всему стеблю и красивым сухим венчиком на конце. Сергей называл это растение «баобабом» за его сходство своими утолщениями с африканским деревом.
Яркую и сочную растительность высокогорья практически еще не коснулись желтые лапы осени. Многие кусты и травы были зелеными, более того, продолжали цвести, и у ботаников была работа. Они четко знали, куда едут.
Не доходя метров тридцать до гребня, за ближайшими кустами все увидели небольшое стадо диких козлов. Некоторые козлы имели огромные, до метра, прямые, ребристые рога, которые на концах загибались назад. Совершенно не опасаясь людей, все стадо продолжало пастись. И только вожак застыл, напряженно всматриваясь в сторону людей.
— Иван Сергеевич, теперь я верю, что пограничники здесь не стреляют, — зачарованно глядя на животных, проговорил Бердыев.
Алланазаров громко крикнул и хлопнул в ладоши. Поднятый людьми шум сильно потревожил первозданную тишину, но практически, не напугал козлов. Правда, теперь они все прекратили щипать траву и с любопытством уставились на людей, медленно подходивших к ним. Наконец, вожак сдвинулся с места и стадо, не спеша, пошло за ним от возможного источника опасности.
Сергей хорошо знал, что по карте, с той стороны, куда направились козлы, метров через пятьдесят был почти отвесный обрыв глубиной до 800 метров! Козлы шли прямо к нему. Вдруг вожак издал резкий крик, и все стадо бросилось с обрыва.
— Они же разобьются, там обрыв, — взволнованно прокричал Сергей, и все путники побежали к обрыву.
— То, что увидели люди, теперь поразило всех, а не только Сергея. Уже далеко внизу, метрах в семидесяти от края обрыва, цепляясь за малейшие выступы скал, стадо стремительно неслось, бежало, а точнее летело к подножию хребта. Но не падало, а виртуозно спускалось. Через несколько минут все козлы благополучно достигли широкого плато почти у самого основания хребта и продолжили спокойно пастись. Ниже того места, где остановились животные, узкой лентой вилась шоссейная дорога.
— Гауданское шоссе идет к самой границе из Ашхабада. А вон и КПП «Гаудан», — проговорил Рахман Юсупович, показывая рукой в сторону одноэтажных построек на границе.
— Вы так все тайны расскажете, — пошутил Сергей. Все засмеялись.
— Это для нас уже давно не тайна. Мы, ученый народ, тут все тропы исходили, — заметил Бердыев.
Походив еще полчаса, группа направилась к машине, от которой вместе с дымком уже давно доносились аппетитные запахи.
Сергей, который уже наелся боярышника, дикого инжира и фисташек, вначале решил от обеда отказаться. Однако с каждой минутой усиливающиеся запахи возбудили такой аппетит, что теперь он только и ждал приглашения.
Когда мужчины подошли к машине и положили свое снаряжение, Ахмед предложил им вымыть руки и пригласил всех к «столу» — постеленному на траве одеялу. Для походных условий сервировка была что надо. От изобилия зелени и холодных блюд разбегались глаза. Но центр оставался свободным.
Ботаники разулись и уселись вокруг, а Ахмед поставил в центр огромный, дышащий жаром и паром казан. Затем он как фокусник достал из-под полотенца, лежащего на краю, бутылку водки и быстро разлил по стаканам. Бердыев предложил Колосову как старшему группы сказать слово. Заметив, что Сергей стоит в стороне и говорит по радиостанции, он весело произнес:
— Лейтенант, заканчивай и садись, а то водка остывает. Да не волнуйся, нет тут шпионов. Здесь быстрее снежного человека встретишь!
— Это точно, — подхватил Ахмед, показывая Сергею, куда сесть.
Сергей поблагодарил и, разувшись, быстро сел, не заставляя себя уговаривать. Пока Колосов говорил тост, все внимательно его слушали, а Сергей исходил слюной. В застольях с местными жителями он уже принимал участие несколько раз. В основном на встречах с ДНД (добровольными народными дружинами), но его всегда поражала их особенность — многочисленные тосты. Причем тосты произносились серьезные: за партию, Родину, дружбу туркменского и русского народов. В те времена люди искренне верили в это. Вот и сейчас Колосов говорил о великой направляющей силе партии. А может, Сергей чего-то не понимал еще?
Наконец оратор закончил речь, все выпили, а Сергей лишь пригубил.
Ахмед налил всем еще, а после этого снял крышку с казана.
— Вах-вах, вот это шурпа получилась, — вдыхая распространяющийся от казана аромат, произнес Бердыев.
— Да, все натуральное, свое, мать вчера из кишлака привезла, да еще приготовлено на фисташковых дровах таким ассом, как Ахмед, — восхищенно произнес Алланазаров.
Обед продолжался около часа, тосты поочередно произносили все. Сергей, когда ему предоставили слово, сказал за дружбу и тесное взаимодействие пограничников и местных жителей, после чего ему пришлось допить свою водку. Тост всем очень понравился.
Поев, мужчины стали пить чай, любуясь окружающей природой и ведя неторопливый разговор.
— Ну, что лейтенант, пойдем, прогуляемся, я тебе еще кое-что интересное покажу, — вставая, проговорил Колосов.
— И я с вами, — обуваясь, сказал Бердыев.
— Конечно, Курбан Бердыевич, пойдем,
