чувствую!»
Я задал пункт назначения озеро Сенеж, и дал такси команду подняться повыше, чтобы полюбоваться панорамой. Москва никогда не спала раньше, и в наше время такой привычкой так и не обзавелась. Но если днём машины передвигались в десятках высотных коридоров, то сейчас только в паре нижних. И с высоты в километр открывался шикарный вид на всю Москву с пригородами.
И в том момент, когда я подумал, что ночная прогулка — не самая плохая затея, в машине что-то брякнуло, и двигатели отключились.
— Аварийная ситуация! Включено ручное управление!
Мы с Катей переглянулись. Паники не было. Во-первых, хоть у машины крылья совсем крохотные, но планировать она может. Если бы из-за каждой поломки машины падали — никто бы не летал над городами. Во-вторых, есть диспетчерская. Я нажал кнопку связи, параллельно пытаясь стабилизировать полёт, больше походящий на медленное падение.
— Видим Вас, — приятный женский был совершенно спокоен. — Нужна помощь с посадкой?
— Пока нет. Лицензии нет, но пилотировать могу. Посадку без двигателей отрабатывал на тренажёрах. Что у меня случилось, можете сказать?
— По датчикам машина полностью исправна. Аварийная бригада уже вылетела к вам.
— Хорошо. Садиться буду на шоссе, которое подо мной. Пожалуйста, освободите коридор.
— Приняли. Ведём Вас.
Я посмотрел на Катю. Она улыбалась.
— Миша, ты ведь знаешь, что делаешь, правда?
— Правда, — я опустил нос машины, и она послушно скользнула в пологое пикирование. Скорость стала нарастать, а земля приближаться.
Посадка без двигателей входит в курс обучения пилотированию. На практике мало кому доводится испытать это сомнительное удовольствие на себе — машины очень надёжны. Но мы не первые и не последние, так что ничего страшного.
Единственная проблема этих летающих машин — очень малый размах крыльев. Поэтому, чтобы безопасно приземлиться, надо набрать большую скорость. Казалось бы, парадокс, бытовое сознание требует наоборот, притормозить. Вот от этих опасных привычек на курсе и избавляют в первую очередь.
И хотя курс я пока не закончил, но был спокоен, что смогу сесть. В крайнем случае, прикроемся с Катей щитами. Ну потрясёт, ничего страшного.
То, что дело дрянь, я понял в ста метрах от земли, когда потянул штурвал на себя, собираясь выровнять полёт.
А его заклинило.
Глава 7. Анализ
То, что дело дрянь, я понял в ста метрах от земли, когда потянул штурвал на себя, собираясь выровнять полёт.
А его заклинило.
Мозг в этот момент будто переключился в режим «турбо».
Использовать телекинез? Не вытяну, машина тяжёлая, зацепиться не за что.
Управлять телекинезом рулями высоты? Не за 4 секунды до столкновения с землёй.
Мимо, как в замедленной съёмке, проносились верхние этажи высоток. Внизу редкие наземные машины, в основном грузовики, уже расползлись по обочинам, освобождая максимально широкий коридор для приземления.
Решение пришло внезапно, но сейчас не время выбирать. Хватаю Катю за руку.
— Отдай мне ману! — фраза занимает долгие полсекунды.
Ещё почти секунду Катя соображает, что и зачем я от неё хочу, и только потом открывается. Привычка подчиняться, выработанная на полигоне, и доведённая до автоматизма, выручает нас.
Я не жду, когда она направит мне поток маны. Грубо черпаю всё до дна, сколько есть, чтобы сделать всего одну вещь. Открыть портал.
Точка входа и точка выхода практически совпадают. Окно портала появляется на высоте метров десяти прямо перед носом машины, мы ныряем в него, пролезаем только корпусом, снося крылья и стабилизаторы, и тут же выныриваем, но уже в горизонтальном направлении.
Вот только теперь у нас нет крыльев.
— Щиты!!! — ору я вслух, но Рики понимает. Вместе мы выставляем щиты в несколько слоёв под машиной и немного спереди.
Удар! В глазах, несмотря на отличную амортизацию кресел, темнеет.
Машина падает плашмя, как блинчик, сминая щиты, подпрыгивает и снова падает. Щитов уже не осталось, и мы скользим на брюхе, рассыпая снопы искр. Рядом с нами с неба сыпятся наши же обломки.
Наконец тишина. Мы остановились.
Первым долгом проверяю Катю. Она без сознания, но это скорее шок от потери маны, проверяю пульс, пульс есть. У меня остались крохи маны, делюсь. Катя судорожно вдыхает и открывает глаза.
— Мы сели?
Я показываю на расколотое лобовое стекло, обломки крыльев, другие детали… Машину под конец развернуло, и сейчас в свете уличных фонарей нам открывался чудесный вид на нашу «посадочную полосу».
— Если это можно назвать посадкой, то да. Ты поняла, что случилось?
— Я видела, что ты тянешь штурвал, а он не тянется. У меня тогда такая мысль проскочила, что всё, отлетались.
— Хорошо. Значит, подтвердишь мои слова.
— Зачем? Техническая экспертиза подтвердит.
— На всякий случай. У меня нет лицензии. Аварийная ситуация, но всё равно, вопросов будет много.
— Хорошо. Миша, я успела увидеть портал, прежде чем ты выкачал из меня всю ману. Не представляю, как ты смог.
— Думаю, лучше сообщить о происшествии и твоим, и моим.
— Нет, моим не надо! — Катя вдруг побледнела и замерла. На её красивом лице отражалась болезненная работа мысли.
Я решил придать ей ускорения. Сейчас прилетит аварийка, и момент будет упущен. А ведь ради этого я согласился на свидание.
— Тебя послали к нам, чтобы ты подружилась со мной и подобралась к Рики, и теперь, когда Рики поговорила с тобой, твои решили, что я больше не нужен. И теперь ты гадаешь, знал твой дядя, что ты в машине со мной, или не знал. Так?
Катя подняла на меня округлившиеся глаза и кивнула.
— Так ты сразу всё понял?
— Конечно. Ещё во время нашей так называемой дуэли.
— И ты теперь меня ненавидишь?
— А должен? Мне кажется, жертва здесь не я, а ты. Или… Погоди, ты знала, и поэтому напросилась со мной, чтобы меня не тронули, потому что ты рядом?
«Миша, это полный бред. Тебя бы никто не тронул дома, если бы ты никуда не попёрся!»
— Дай руку! — Катино лицо вдруг осветилось решимостью.
Я протянул ей руку, и она сжала её в рукопожатии. Я почувствовал тоненький ручеёк маны — больше у неё сейчас просто не было. В ответ направил в неё свою.
— Я, Лоленко Катарина Сергеевна, — Катя торжественно произносила, похоже, хорошо знакомую ей формулу, — клянусь, что никогда не планировала и не желала действием или бездействием причинить тебе вред! И впредь никогда и никак не стану
