почве обморока? Я даже обнял Мишель от радости.
–Эй, Лэн, – спросил Эдди.
–Что?
–А почему ты весь мокрый?
Только сейчас я понял, почему мне холодно, и я слегка дрожу. Я весь промокший до нитки. Мне плохо, я выбежал из зала, запинаясь, и побежал к Джакру, чтобы он меня поддержал. Что со мной происходит?
Когда прибежал к Джакру, то увидел, что ему хуже, чем мне. Он стонал во сне и ворочался. Я тронул его лоб и убрал руку. Лоб, словно кипяток. Я боялся за него и побежал за медсестрой. Вскоре в комнате Джакра были: медсестра, приезжий врач из Эдинбурга и мисс Эллингтон. Меня выгнали. Я сел на пол. На меня обращали взгляды другие ученики. Душа кричала, голова кружилась, я уже не понимал, где нахожусь. Я побежал к Нейту. Под главой Бракса Нейт и его дружки раньше помышляли алкоголем и наркотиками. Сейчас Бракса нет, и во главе компании встал Нейт. Я купил у него виски и уединился в кладовке. Затем я начал пить. Мир рухнул. Надежда погибла. Я погиб.
Утром следующего дня я поплёлся на урок к моей новой училке по биологии Рози Хэппи. На самом деле она славная, немного строгая, но в меру. Мисс Хэппи очень доступно объясняла про мейоз и митоз, но я не слушал. Похмелье выветрилось после холодного душа, но душа болела сильнее головы. Я превратился в тучку, что заслонила солнце. Мрачность продолжалась, холод прорезал кости насквозь. Мир, похоже, потерял краски, когда ушли двое хороших людей из моей жизни. Внутри было такое ощущение, что чувства притупились и уже ничего не интересно.
Когда урок закончился, учитель подозвал меня к себе.
–Прости, пожалуйся, но ты мне кого-то напоминаешь. Ты случайно не сын Джорджа Крэя?
Мне не хотелось говорить о папе. Всё-таки, он умер и ничего уже не исправить.
–Да, так и есть, но я не хочу об этом говорить.
–Да, я понимаю, он был хорошим другом, весёлым и добрым.
–Спасибо,– я выдавил из себя грустную улыбку и пошёл на следующий урок.
Сегодня я избегал всех. Отказался сидеть с Эдди в столовой, не захотел идти на тренировку по волейболу (после вчерашнего). Во время обеда сидел у кровати Джакра. Ему стало легче, он уже мерно спал, и мне было за него спокойно. Мне нравилось сидеть у Джакра. Я чувствовал ответственность перед ним, пытаясь всеми силами заглушить боль.
На французском мы смотрели фильм «Любовь живёт три года» режиссёра Фредерика Бегбедера. Это фильм-романтика, фильм-страсть. И всё это на французском. Здесь девушка влюбляется в парня, который считает, что любовь может жить лишь три года, а дальше людям становится скучно. Правда ли это или всё наоборот? Думаю, что название фильма не определяет любовь. У главных героев вспыхивают чувства, от которых мир наполняется яркими красками и чувствуешь, что ты нужен, что ты любим и любишь, что ты великая история любви, спрятанная в уютном домике. Я смотрел и вспоминал Розу. Мою красотку, мою спортсменку, мою любовь. Но ведь думать о ней не преступление? Даже не истязание себя. Я просто скучал по её улыбке и горящим глазам. Как мы смеялись в столовой, как обнимались под дождём, как шутили после волейбола или как веселились на посиделках. Я положил голову на руки и воспоминания уносили меня прочь из класса, прочь от всего. Только к ней, только к ней. Я начал засыпать. Я слышал голос мисс Бьёр:
– Фильм, экранизация одноимённого романа Фредерика Бегбера. Главные герои-Гаспар Пруст и Луиза Бургуан.
Дальше я слышал следующее:
–Великие державы: Великобритания, США и СССР. Страны…
Я открыл глаза. Опять. Я схожу с ума.
Я резко поднялся. Все смотрели на меня, а я смотрел на них и не узнавал людей вокруг. Парни были одеты в белые брюки со стрелками, белые рубашки в клетку и синие твидовые пиджаки с нашивками пансиона «Непера». У каждого парня на шее висел платок разного цвета. Но парни меня не так поразили как девушки. На девушках были белые однотонные футболки, заправленные в пышные синие юбки с нашивкой школы. И у них тоже были повязаны шейные платки. Наверное, мода такая. Ну а волосы… такие пышные, начёсанные и кудрявые, что я потерял дар речи.
–Вы хотели что-то спросить, молодой человек?
–Нет, извините,-я сглупил и тихонько присел. Меня все оглядывали, потому что я в джинсах и спортивке и у меня нет формы. В душе я всё ещё надеялся, что это сон, но реальность уже запала в голову и не отпускала, словно вцепившийся в руку зверь.
–Ты что новенький?– спросил меня кто-то.
Я повернулся на её голос и увидел миленькую на вид девушку с кудрявыми волосами в ободке и большими очками в красной оправе, которые ни с чем не сочетались, но выглядели прелестно.
–Можно и так сказать,– тихо ухмыльнулся я.
–Я Кристин,– она протянула мне руку. Забытое дело. Я протянул в ответ.
–Я Лэндон,-я держал её руку дольше обычного, но почему-то эта девушка напомнила мне Розу, и я не хотел её отпускать. Но ради её удобства я всё же это сделал.
–А почему ты не в форме?
–Я плохой мальчик.
Мы посмеялись. Мне стало легче. Меня чуть-чуть отпустило. Но я всё равно ещё в полном дерьме.
На нас шикнули, но это нас ещё больше позабавило.
–На самом деле я тоже не люблю форму, я бы хотела ходить на уроки в моей кожаной юбке, рваных колготках и куртке. И ещё,-она приблизилась ко мне и её мягкие волосы нежно задели мою щёку,– я бы хотела заплести эти дурацкие кудри в хвост.
–У-у-у,-сказал я,-с огнём играешь.
Мы опять посмеялись. Но тут учитель не выдержал. Мистер…я не знаю, как его зовут, выставил нас за дверь. Мне хорошо, что мы освободились пораньше. Кристин расстроилась. Похоже, она придерживалась правильного образа жизни и только в душе мечтала оторваться.
–Эй, ты что, Крис, не расстраивайся. Лучше покажи мне школу.
Я обнял её, и мы долго стояли в обнимку. Затем я взял её за руку, чтобы как-то её успокоить, и мы ушли гулять по школе.
–Прости за вопрос, но сейчас ведь 1987?
–Да.
–Прости, но после всех этих перелётов уже можно забыть всё на свете. А мисс Эллингтон ещё нет?
–Кого?
–Да нет,– приобнял её я, а сам тихо радовался,-ничего.
Школу я узнал. Даже в 1987 году здесь есть гигантский главный корпус и общежития. Но здесь всё намного
