Книга Тролль - Анастасия Рудакова

наблюдать за процедурой обработки раны путём вылизывания. Очень любопытный метод. И, подозреваю, действенный. Однако же не будем отвлекаться на мелочи. Братишка, Амарилль, Бай, да чего уж там — и благородный пони Дестриэ. Господа… друзья мои, искренне поздравляю нас с успешным походом! Я не верил, но мы смогли. Чудо. Настоящее чудо!

— Золотые слова, братишка!

Филин крепко обнял каждого и звонко чмокнул в щёки. Дестриэ от такой нежности аж захрапел. Улыбалась даже Амарилль. Бай, вытирая обслюнявленную щёку, смотрел растерянно. Вокруг них до сих пор кипел безумный праздник жизни на развалинах гномской площади. Тролли расчленяли смердящую плоть червей, вырезали кожу, осматривали раненных собратьев или рычали-ревели над убитыми.

— Но сокровища нет, — тихо проговорил Бай. — В сундуке был труп женщины.

— Уверен, что нет? — спросил ухмыляющийся Филин.

— Бай, очнись, наше сокровище — это аммолиты. — Дбалин широко провёл рукой. — Ты посмотри, сколько червей. Я на некоторых хвостах разглядел сразу аж по три камня. И ведь троллям в них нет необходимости, ну прям вообще. Как только полянка освободится, мы, подобно стервятникам, соберём драгоценные останки.

— Я бы уже не против, — сказала эльфийка.

— Не советую. Причём не то что собирать, а просто отходить от Бая. Сейчас мы живы только потому, что находимся под его защитой. Являемся, так сказать, членами стада альфа-самца.

— Альфа-самца? — переспросил Бай.

— А разве нет? Ты однозначно им об этом заявил. У горных троллей, насколько я знаю, сильно́ чувство родства. Как таковой вражды между стадами нет, все друг другу приходятся соратниками. И, судя по тому, в каких условиях они живут под землёй, это вполне оправдано. Пусть мы не тролли, но мы важны тебе, а это значит, что важны и им. Такова уж внерасовая сплочённость. К тому же, если вспомнить высказывание… О. У нас гости.

Заумную речь Дбалина прервал живой пример внерасовой сплочённости — обнажённый мужчина, дикарь, признанный троллями. Он подошёл к Баю, не обращая внимание на остальных. Обнюхал. Держался при этом как самый обычный великан — сгорбленный так, чтобы ладони почти касались икр. Лицо было грязным, в шрамах, но молодым. Глаза показались Баю смутно знакомыми. Когда он осознал, что точно такие же глаза у Златы, его мамы, то лишь поражённо вздохнул.

— Помните, на пути в деревню мы говорили о феях? — шепнул Филин, словно прочитав мысли Тролля.

— Понимаю, о чём ты, но нет, братишка, точно нет, это невозможно.

Дикарь долго смотрел на Бая, грязное лицо было хмурым. Лишь перед тем, как отойти, он оттопырил губу и издал пронзительный крик, суть которого так и осталась неясной.

Эпилог

Когда Злата нашла письмо, она чуть не лишилась чувств, взволнованная пропажей сына и неведением слуг. Слегка смятый лист лежал на обложке любимого романа Бая. Руки Златы дрожали, пока она читала. Как и всегда, почерк был аккуратным, а буквы — узорными, словно весь смысл заключался в этих узорах, а не в словах. Павлиний хвост буквицы доходил до середины листа. Чернила были подкрашены в зелёный и будто надушены.

О, любимая моя мама! Мечта возвела стену между мной и тобой, она разлучила меня с тобой… Только ты можешь дарить мне радость и оберегать. Но последнего мне не нужно, ведь съедает меня отрава аспида — влечёт дорога и ждут приключения. И нет у разума власти надо мной, ведь приказывает сердце. Не волнуйся, любимая моя мама, я не погублю самое себя, не позволю клинку неприятеля лишить меня жизни. Не ищи меня, любимая моя мама, ведь я избрал свой путь. Когда-нибудь я сам тебя найду. И ты будешь гордиться мной, ведь вернусь я героем.

«Долго сэр Ланселот так жил среди игр и забав. Но потом решил он попытать удачи в каких-нибудь чудесных приключениях».

Люблю тебя, моя любимая мама.

Письмо выпало из рук. Лицо Златы сморщилось, как у вот-вот готового завопить младенца, но женщина лишь болезненно скрючилась и тихо заплакала.

Её сын умер. Она знала, чуяла материнским сердцем. Умер, пускай и уехал прошлой ночью. Мёртв. Вместе с Дестриэ. Наивный, затерялся в лесах и утонул в болоте. Нет! Убит этими разбойниками, что устроили мордобой в «Туманном острове». Да, они убили его, но не сразу, в самом начале пытали. Просто так. Среди них была эльфийка, а все эльфы изуверы. Конечно же, сыночек страдал! Как же сильно он страдал! Ах! Злата заревела. Она знала, что её маленький Бай мучился, ведь материнское сердце знает! Ах!

Злата судорожно всхлипнула и лишилась чувств.

Слуги не на шутку испугались, когда обнаружили хозяйку чуть ли не бездыханной на земле. Тут же отнесли в покои и послали за лекарем. Последний, осмотрев немощную, пришёл к выводу, что виноват гуморальный дисбаланс и требуется кровопускание, каковое тут же произвели. И, вроде, помогло — Злата очнулась, но почему-то долго-долго рыдала. Лекарь объяснил, что это из-за мяса, и посоветовал соблюдать пост хотя бы три месяца.

Как только женщина, безо всякого поста, окончательно пришла в себя, то тут же бросилась писать письма сеньору, родственникам, влиятельным знакомым с просьбой помочь, разузнать, отомстить! Всю ночь после невероятно тягостного дня она рыдала. Рыдала и в следующую ночь. Прибывший через два дня декан местного храма Трёхликого, увидев испещрённое печалью лицо, отказался от намерения устраивать допрос. Лишь перебросился фразой-двумя с конюхом да помощниками повара и ушёл.

Всю следующую неделю через постоялый двор Златы проходили отряды полицейских церкви Трёхликого. Постояльцы говорили, что это погоня за какими-то опасными преступниками. К тому моменту женщина уже пришла к выводу, что Бай, может, и жив. Не то чтобы материнское сердце ошиблось, разве слегка преувеличило. Жив-то жив, однако точно душою страдает! Привязался к дурной компании, которую разыскивают по всему королевству. Сынок умный, но очень наивный. Поверил, что они странствующие рыцари и попал в ловушку из собственного заблуждения. Ох, испортят они его! Злата знала, что испортят, чуяла сердцем материнским. Пристрастится Бай к меконину, слезам мака, или популярному у молодёжи абсинтуму. Злата не сомневалась, ведь сама когда-то была молодой.

Родственники в письмах сообщали, что о Бае ничего не знают, сообщали об этом и влиятельные знакомые, но все, как один, обещали воспользоваться своим влиянием хотя бы в том случае, если полицейские церкви Трёхликого схватят Бая вместе с разбойниками. Обычно после обещания они также делились слухами о патриархе этой самой церкви, который совсем недавно получил «таинственное» предложение от неизвестных господ. Несмотря на «таинственность» предложения, разговоры о нём Злата слышала даже от бродяг и слуг.