прыгающие и ползающие ядовитые гады и тучи москитов – переносчиков всяческой заразы.
Медицинская помощь оказывалась непосредственно в боевых порядках полковых групп, что увеличивало её эффективность. Однако кроме боевых ранений в условиях джунглей развивались многочисленные грибковые заболевания, лихорадка, имелись случаи амёбной дизентерии.
Со всем этим пришлось столкнуться молодому хирургу Доброву с первых же дней командировки. Но было и ещё одно обстоятельство, серьёзно затруднявшее работу всех советских спецов во Вьетнаме. Обстоятельство политическое.
В 1966-1967 годах в Китае, имевшем на руководство Вьетнама громадное политическое влияние, был самый пик «культурной революции». Советские специалисты в полной мере ощутили на себе её пагубное влияние: косые взгляды, недоверие и «похолодание» в отношениях с подопечными, слежка. Порой доходило до открытых обвинений в том, что СССР якобы поставляет во Вьетнам устаревшие и малоэффективные средства борьбы, в то время как Китай – всё самое современное и качественное!
Между Москвой и Ханоем существовало три моста, по которым непрерывным потоком во Вьетнам шли советская боевая техника и вооружение:
– воздушный – самолётами военно-транспортной авиации через Иркутск и Пекин;
– морской – до конечного пункта, вьетнамского порта Хайфон. Его (морской мост) обслуживали суда Дальневосточного и Черноморского морских пароходств. При подходе к вьетнамскому берегу советским морякам приходилось преодолевать морскую блокаду, организованную ВМС США;
– железнодорожный – через территорию бурлящего Китая. Этот путь оказался как самым затратным, так и опасным.
Несмотря на существовавшие межправительственные договорённости в разгар китайской «культурной революции», эшелоны, шедшие во Вьетнам с советскими военными грузами (боевой техникой и боеприпасами), разграблялись китайцами. Их особенно интересовали ракеты «земля – воздух». Впрочем, и другая техника и материалы военного назначения, необходимые Китаю, попросту изымались из эшелонов. Это обстоятельство в значительной мере снижало эффективность военной помощи Вьетнаму, лежащей тяжким бременем на экономике СССР, которы й с 1965 по 1971 год тратил на поддержку этой страны до 2 млн долларов США в сутки!
И всё же лёд недоверия был растоплен в результате самоотверженных действий советских военнослужащих, умело передававших свой боевой опыт вьетнамской стороне.
Наконец в войне наступил момент, когда американские ВВС стали нести до 25 % боевых потерь и Америка взорвалась изнутри – антиправительственные демонстрации у Белого дома с осуждением вьетнамской войны стали нормой.
А когда в Тонкинском заливе у берегов Вьетнама появились советские подводные лодки с крылатыми ракетами на борту, «храбрые» американские авианосцы спешно ретировались в нейтральные воды.
Шла эскалация боевых действий, и число жертв войны росло, причём не только в войсках, но и среди мирного населения. Хирургические операции следовали одна за одной. Сложнейшие операции, обусловленные варварскими методами ведения войны по уничтожению народа.
Только теперь в полной мере Борька осознал и оценил высокие профессиональные и бойцовские качества своих бати и старшего брата. Молодому парню было трудно. Очень трудно. Но, стиснув зубы, обливаясь потом от напряжения и духоты, он каждый день спасал людей, доставая из них осколки и шарики фосфорных бомб, которые могли воспламениться в любую секунду, убить пациента и ранить врача. Особую сложность представляли собой вмешательства при повреждении магистральных сосудов. В таких случаях советские хирурги, учитывая этот факт, перешли на ведение операций в несколько бригад, которые сменяли друг друга.
Борька набирался опыта полевой хирургии, болезненно, как когда-то его отец, переживая поражения. Но всякий раз, готовя себя к новой операции, шёл на неё словно в бой!
Молодой парень очень скучал по Оле. Он сдержал данное ей обещание писать часто. Его письма дышали любовью. Ещё он писал в них немного о своём здоровье и уж совсем немного о работе и делах. Только то, что было разрешено в условиях секретности. Как понимал он теперь своего брата Женьку, которому довелось отсылать подобную же корреспонденцию своим родным из Кореи!
Чувство молодых людей подверглось серьёзному испытанию.
Оля ждала Бориса, с тревогой от начала до конца ежедневно проглядывала новости. Но по телевизору говорили лишь о том, что против народа Вьетнама идёт необъявленная агрессия США и что Советский Союз оказывает братскую помощь, но совсем ничего об участии советских военнослужащих в войне. Как там её Борька? Каким опасностям подвергается? Из его писем, похожих между собой, совсем нельзя было понять, насколько ему трудно, как на самом деле он себя чувствует. И девушка плакала по ночам.
* * *
– Товарищ капитан, вас приглашают на консилиум! – постучался в бамбуковую стенку бунгало посыльный боец.
Борис только что проснулся и сидел на кровати под тонкой антимоскитной сеткой – пологом, защищавшим его ночной сон. Он ещё не отошёл до конца после сна и проведённых накануне сложнейших многочасовых операций.
«Интересно, что могло произойти за какие-то пять-шесть часов моего ночного отсутствия?» – думал он, начиная собираться.
Когда он прибыл в госпиталь, там уже находились главврач, полковник медицинской службы Славин и большинство коллег – оперирующих хирургов.
На доске с подсветкой, к которой обычно прикрепляют рентгеновские снимки, висели два прямоугольных тёмных квадрата, специально приготовленных для консилиума.
– Что случилось? – спросил знакомого коллегу Борис.
– Какой-то сложный случай. Похоже, нужны добровольцы, – ответил тот.
– Какие добровольцы? – не понял Добров.
В это время начался консилиум. По требованию Славина включили подсветку рентгеновских снимков, на которых на фоне грудной клетки пациента отчётливо виднелось оперение мини-бомбы кассетного заряда.
По залу прокатилась волна изумлённого гомона.
– Как же она попала в грудную клетку? – удивился Борис. – Впрочем, чего только не бывает на войне!
После пережитого удивления он на какое-то время отключился от пояснений главного врача, который, вооружившись указкой, обводил контуры боеприпаса на снимках, что-то говоря присутствующим. Молодой человек начал клевать носом, глаза закрывались сами собой – сказались накопившаяся за последние дни усталость и хронический недосып.
– Операция назначена на завтра. Учитывая сложность и опасность её проведения – ведь боеприпас может взорваться в любую минуту, – оперировать буду я сам. Но мне нужен ассистент из числа опытных хирургов. Доброволец! – полковник произнёс последнее слово с нажимом и почти по буквам.
Лишь когда до него дошла суть происходящего, Борис, вздрогнув, пробудился окончательно. Ошалело после сна обведя взглядом аудиторию, он неожиданно для себя обнаружил своих коллег молча сидящими на своих местах. Некоторые из них прятали глаза, глядя себе под ноги.
Повисла напряжённая тишина.
– Я готов ассистировать! – Борис одиноко стоял посреди притихшего зала, и на него глядели десятки удивлённых глаз.
– Благодарю вас, Добров! – с ноткой уважения в голосе произнёс полковник. – Прошу вас и моих заместителей остаться после совещания. Все остальные – свободны!
Было решено провести операцию, допустив на неё сапёров. Кроме того, всех «девчонок» (советских медсестёр) приказом Славина заменили на русскоговорящий вьетнамский персонал.
– Не хватало ещё девчонок угробить! – пояснил свою позицию полковник.
*
