взглянуть на меня с жалобностью брошенного щенка.
— Дядь, не отдавай меня страшной тёте…
— Я? Страшная? У тебя просто нет вкуса… — оскорбилась Мария. Затем глянула на большое зеркало на дверце шкафа: выглядела девушка как всегда безупречно.
— Может, он просто видит твою пугающую натуру, — пожал плечами я и обратился к Джуну: — Слушай, в каком месте я дядя? Пять раз сказал: зови меня старшим братом. Нам же не нужны проблемы, парень?
— Не хочу проблемы, — протянул Джун. — Хочу есть, дядя.
Я вздохнул. Ладно, я готов смириться с тем, что человек, который только что воскрес, самую малость раздражает.
— Брат.
— Дядя, — упорствовал малец.
— Старший брат.
— Ты дядя.
— Я тебе никакой не дядя. Старший брат, можешь повторить? — скрипнул зубами я.
— Может, ты просто слишком старый? — фыркнула Мария.
— Я молод и свеж, — отозвался я. — Страшная тётя.
Джун снова начал трясти штанину. Я уже начал подумывать, что стоит начать затягивать пояс немного сильнее — с такими вредными привычками может случиться… конфуз.
— Мне не нравится слово брат, — заявил он. — Оно страшное.
Страшное? Должно быть, тут замешана его память — как я уже выяснил, Джун — чистый лист. Он ничего не помнит и не знает, но наверняка чувствует, что с его старшими братьями не связано ничего хорошего. Он боялся их — значит, будет бояться и человека, которого так называет.
Удивительно, что я вообще умудрился ему понравиться — я же выгляжу, как младшая копия Таро. Или это доверие к собственному телу?
Кто этого Джуна разберёт. Живой, и ладно, там уж разберёмся.
— Ладно, — вздохнул я. — Да ради бога, называй меня, как хочешь.
— Дядя! — радостно отозвался Джун и ткнул моё колено. — Есть хочу-у…
— Да помню я, помню. Не помрёшь ты от голода в мою смену, не бойся.
— Тогда мы можем пойти в ресторан. Антоша уже сказал, что на первом этаже замечательно готовят, — предложила Мария. — И мы как раз сможем кое-что обсудить, Сабуро.
Джун был нытиком и в целом не самым умным ребёнком, но, услышав, что может наесться чего угодно, он стал шёлковым. Я вспомнил первый день в его тебе: комната грязная, сам я тощий, весь в крови, валялся на полу неизвестно сколько… Сразу понятно, откуда такое отношение к еде — кто-нибудь вообще заботился о том, чтобы хорошенько его накормить?
Конечно, кроме его няни; да вот только я о ней ничего не слышал — так и не узнал бы, что она когда-то вообще была, если бы не то всплывшее воспоминание.
Конечно же, дать в руки мальчонки меню могло бы быть ошибкой, но я знал, как это работает: или тебя один раз вырвет, и желание наедаться как рукой снимет, или эффекта не будет, и это не пройдет никогда.
Стоило официанту принести наш заказ, я пододвинул все тарелки с едой, выпрошенной мальцом, поближе к нему, Мария глянула на меня с неодобрением и спросила:
— Ты что, над ним издеваешься?
— Ни в коем случае, — отозвался я, придвигаясь по ближе.
Комплект детской одежды, принесённый Прохором, который аж весь вспотел, бегая по магазинам с рекордной скоростью, всё же был очень… белым. Не знаю я что ли, что бывает с белыми вещами после еды? Таким и студенты магической школы грешили — некоторые бессовестно ходили с пятнышками на рукавах или груди; таких нужно было отлавливать в коридорах и отправлять переодеваться, чтобы никто вдруг не подумал, что у нас за внешним видом не следят.
А тут четырёхлетка — что-то я сомневаюсь, что он выйдет отсюда в том же приличном виде, что и перед едой.
Помнится, когда у меня появились первые деньги — точнее первые деньги золотом, а не тоненькими бронзовыми монетками, — и возможность есть мясо каждый день, а не только по праздникам, я начал частенько брать больше, чем мне нужно. Сказалось то, что года у нас на родине через раз были неурожайными, скотина странным образом дохла, а зверья в лесах было мало — весь городок время от времени голодал, а мы с матерью ещё и были совсем одни. Мальчишкой не замечаешь, что всегда немного голоден, а вот когда тебя начинают хорошо кормить…
В общем, пока меня от усердия не вырвало — не прошло. Этот пунктик я взял на заметку. Особенно когда заметил, как у пары магов помоложе случилось почти то же самое.
Почему затрагивало это в основном магов? Да потому что с тех пор, как среди простолюдинов начали искать людей с магическими резервами, им стало проще всех разбогатеть. Среди них вообще куда ни глянь — одни бывшие люди низкого да среднего достатка. Особенно среди готовых к истощению резерва и тяжёлому труду.
Дворянам-то чего беспокоиться? У них семья за спиной, деньги да земли. Да и с них король особо не требовал. Так сказать, понял, кто готов стать добровольным пушечным мясом, чтобы выбраться из ямы и получать золото благодаря своему природному таланту.
Проще говоря, или что-то начинает доходить, или ты превращаешься в жирдяя — тут всего-то нужно быть не совсем тупым.
Именно поэтому, положив салфетку на колени Джуна, чтобы он штаны не измазал, я со снисходительной улыбкой смотрел, как он поглощает больше, чем вмещает его желудок. Не сладостей — обычной еды, на которую он смотрел, как на самые изысканные блюда в мире.
— Да останови его уже, — нахмурилась Мария. — Да ему же поплохеет!
— Тогда он поймёт, сколько на самом деле ему нужно, — отозвался я.
Стоит сказать мне спасибо, что я вообще приглядываю за этим мальчонкой. Ну вырвет — тогда жо него дойдёт, что три большие чашки риса с мясом м крабовые пельмени просто не могут в него влезть. Учиться нужно на своих ошибках.
— Ну всё, — вздохнула Мария и одним резким движением отодвинула от Джуна тарелку. — Ты разве уже не сыт, малыш?
— У-у… — мальчик пощёлкал палочками и посмотрел на неё с обидой. — Но я это хочу!
— Но что-то этого слишком много. Давай мы возьмём тебе какой-нибудь лёгкий десерт и на этом закончим?
— Да дай ты ему проблеваться от переедания, — тихо сказал я, чтобы не портить аппетит людям за соседними столиками.
— Сабуро! — шикнула Мария. — И слышать ничего не хочу. Откуда ты такой злой вылез? О детях нужно заботиться, а не наблюдать, как они наступают на грабли! И вообще, где ты взял это… боже мой, даже знать не хочу. Веди себя, как ответственный взрослый, а не вот это!
Моя мать (и все матери, которых я знал) спокойно наблюдала, как
