Знаешь, дети быстрее находят общий язык с другими детьми.
Справедливо.
Когда мы приехали обратно в отель (он уже начинает казаться привычным местом), честь тащить Сабуро выпала мне — я упорно пытался передать мальца Прохору, но в самом младшем Кикучи было слишком много упорства: если он решил быть клещом, он им будет, и даже четыре мужские руки никак этого не изменят.
Марию это веселило. Она будто за последние десять лет ничего смешнее не видала; наконец она помогла мне схватить Сабуро так, чтобы он прекратил скатываться вниз, и брякнула:
— Кстати, а за кого ты его выдашь?
Я вздохнул.
— Хороший вопрос. Обычно ублюдок — штука беспроигрышная, но…
Но моему телу восемнадцать. Кажется, местные к размножению в четырнадцать относятся плохо, если не ужасно. Этот вариант отпадает. Сказать, что он сын Орочи?
Интересно, старикан вообще может иметь детей, распивая алкоголь днями напролёт?
— Знакомься, мой младший брат Кикучи… Позже придумаю.
Мария глянула на меня с недоверием.
— Серьёзно, позже? Ты бы хоть дольше подумал. Ладно, мы можем приписать его какой-нибудь мёртвой проститутке из Токио, а кровь у вас сойдётся… Но об этом и правда придётся просить папу. Такое даже я не проверну.
И всё же, согласиться на предложение Марии было отличной идеей — Вяземские действительно оказались хорошей поддержкой.
Лысый и Прохор действительно вели себя профессионально — не считая того, что при них меня вчера и утащили. Но, видя, что у нас тут явно лишний член семейства Кикучи, на которого нужно достать (нет, сделать с нуля) документы, они не задавали вопросов. Хотя, Прохор просматривал на мальца с интересом; кажется, возясь с ним в попытке отцепить его от моего торса, мужчина упомянул, что у него есть младшая сестра, которая тоже частенько бывает чересчур капризной.
Ну вот только капризов мне не хватало — надеюсь, в мальце проснётся разум, а то он меня в могилу сведёт своим постоянным рёвом.
Вдруг, ухватившись за промелькнувшую в голове мысль, я выпалил:
— Кикучи Джун.
— Джун? — переспросила Мария и на секунду задумалась. — Джун как послушный? Это что ещё за выбор?
— Я имею право надеяться, — отозвался я. — Как лодку назовёшь, так она и поплывёт — может, если он будет Джуном, мне с ним жить будет спокойнее.
— Надейся, — пробурчала Вяземская. — У Антоши имя вообще от слова «состязаться», и что-то на великого бойца он не похож.
— Ну и ладно, — пожал плечами я и наклонился к новоявленному Джуну: — Не слушай эту женщину и будь послушным мальчиком хотя бы ради моих нервов.
— А кто это у вас тут? — раздался голос Роберта; он вышел из своей комнаты аккурат когда мы стояли посреди коридора, и в два шага подскочил ко мне, чтобы взглянуть на ребёнка в моих руках. — О-о-о, у вас теперь есть сын? Мило-мило, а твоя милая мисс Хара об этом знает, Сабуро?
Я чуть было не поперхнулся. Мария же шутку оценила — её вообще невообразимым образом веселило всё, что связанно с Са… с Джуном.
— О нет, это маленькая овечка Долли в исполнении Сабуро! Мы хотели целую душу, а получили мальчика, так что кто-то превратился в отца-одиночку.
Я устало вздохнул.
— Эй, я даже с виду не похож на кого-то, у кого может быть сын этого возраста! И вообще, хватит уже надо мной издеваться, вы двое.
Глава 9
Коротко о главе: мы медленно вспоминаем, что Сабуро всё-таки из средневековья, и нынешние стандарты воспитания для него… не для него
— Ну я же знаю, что ты не немой, — уговаривал я. — Давай же, скажи что-нибудь.
Я сидел на корточках перед мягким креслом, в котором мини-Сабуро — с этого дня Джун, — чуть ли не тонул, хлопая своими большими круглыми глазами с совершенно непонимающим лицом. Он молчал. Конечно, это приятнее, чем когда мальчишка ноет, но это состояние идиота меня полностью не устраивает.
Надеюсь, это просто побочный эффект от того, что его недавно воскресили.
С подростками проще: с ними нянчиться не надо. Конечно, у них за спинами всегда были богатенькие родители, но и там рычаги давления есть — чёрта с два тебя будут игнорировать. А это что такое? Полчаса уже распинаюсь, а он всё смотрит и смотрит, как будто в театр пришёл.
— Ну же, малявка, хотя бы кивни, если понимаешь меня! — всплеснул руками я. — Сделай уже что-нибудь!
Вдруг дверь в номер распахнулась без стука. Мария, застывшая на пороге, фыркнула и спросила:
— Чем ты тут занимаешься?
Я встал, уперев руки в бока, и кивнул на Джуна.
— Пытался добиться от него хоть что-нибудь. Ты знаешь, что делают с малявками, которые не говорят и ни на что не реагируют? Я почти уверен, что ему нужен врач.
— Что, совсем плохо? — озабоченно поинтересовалась девушка.
— Да ты сама посмотри, — отозвался я.
В тот же момент, будто издеваясь надо мной, Джун покачал ногой и спросил.
— Дядь, ты всё? Я есть хочу.
…
Под громкий хохот чуть ли не задыхающейся Марии, я понял, что был клоуном всё это время. Он что, надо мной издевался?
Надо было всё-таки остановиться на варианте с удушением.
— Ты! Что ты делал всё это время? — не выдержал я.
Мальчишка пожал плечами без каких-либо признаков раскаяния.
— Он нравится мне всё больше и больше, — заявила Мария. Она хотела подойти к Джуну и подняла руку (вероятно, чтобы потрепать его по голове), но он резво соскочил с кресла и бросился ко мне.
Мальчишка вцепился в мою ногу и глянул на Марию, как испуганный зверёныш. Та оскорблённо надулась. Конечно, да чтоб княжна хоть раз почувствовала такое пренебрежение от какого-то ребёнка!
— Эй, малыш, почему я тебе не нравлюсь? — пропела она; она никогда не говорила ни с кем так нежно, и что-то мне подсказывает, что никто в мире, кроме Джуна, до сих пор не удостоился такой чести. — Знаешь, этот глупый братец хочет тебя придушить. А я нет. Разве я не хорошая?
— Не настраивай его против меня, — нахмурился я. — Что я буду делать, если он будет реагировать на меня, как на тебя?
Мария безразлично махнула рукой.
— Ну тебе это ведь и не нужно. Смотрите, какие мы злые, нам не нужны милые младшие братья. А у меня нет ни одного — по крайней мере, ни одного младше Антоши! Знаешь ли, счастьем надо делиться.
— Если он сам к тебе пойдёт — забирай, — весело ответил я.
Джун подёргал меня за штанину и поднял голову, чтобы
