– Я хочу, чтобы ты остался здесь до утра.
Он сразу же взъерошился и зарычал.
– Не спорь. Ты же понимаешь, что помочь ничем не сможешь. А буду за тебя волноваться.
Радим вскочил, и отбежал от нее, продолжая рычать. Он не собирался оставлять ее одну.
– Родной… пожалуйста! Я не хочу, чтобы тебя задела моя война. Не надо.
Но лис непреклонно бил хвостом по земле, всем свои видом показывая, что не собирается исполнять ее просьбу.
Она, конечно, могла его привязать, задержать здесь до того момента, как все закончится. Но он тогда ее никогда не простит.
А она никогда не простит себе, если с ним что-то случится.
Что же делать?
Времени на пререкания больше не было. Она встала, еще раз проверила тетиву, пересчитала стрелы и двинулась к деревне.
Лис упрямо шел за ней, держась на приличном расстоянии, чтобы она его не изловила. Понимал, паршивец, что будь у нее возможность, так бы и сделала. В конце концов, она сказала:
– Ладно. Только держись рядом, хорошо? Тогда я тебя не задену. Слышишь?
Радим повел носом, будто пытаясь по запаху определить правдивость ее слов, и удовлетворенно фыркнул. Подбежал к ней поближе, и забрался под подол ее платья.
– Так-то лучше, – хмыкнула она.
Солнце коснулось леса нижним краем, когда она дошла до дома Василя. Хозяин ждал их на крыльце, нервно стругая что-то ножом. Приглядевшись, она заметила, что это деревянная куколка. Тонкие ручки, волны волос, подол, из-под которого выглядывает лисья мордочка…
– Подаришь? – с улыбкой спросила она.
– Раскрасить надо, – ответил Василь. – Потом подарю. Ты за вещами пришла?
Она покачала головой.
– Не совсем. Василь… как только сумерки сменятся ночью, сюда придут мары.
– Что? – он вскочил, выронив из рук нож и куколку.
– Я… чувствую, – не говорить же, что они из-за нее придут. Что деревня была обречена на нападение мар, как только ее нога ступила за частокол. – Предупреди всех. Женщины и дети пусть остаются в домах. Я помогу. Мы отобьемся. Как в прошлый раз. Торопись, Василь.
Плотник посмотрел на нее шальными глазами, а потом со всех ног побежал.
– Василь! – окликнула она.
Тот обернулся.
– Не вздумайте поджигать избы. Не поможет. Так справимся.
Он кивнул и вновь побежал. Наверное, к дому старосты.
Лиска глубоко вздохнула и села на крыльцо. Вытащила запечатанный конверт и начала вертеть его в руках, не решаясь открыть.
«Потом».
Душица писала, что открыть конверт нужно, когда она сделает выбор. Она сделала. Так может, стоит, наконец, понять, что тетушка имела в виду? Она решила, что спасет деревню. Да и вряд ли ее выбор мог стать другим. Жители этой деревеньки всегда были добры к ней, ей не за что держать на них зло. Пожалуй, не знай Лиска об этом выборе, она бы и не сомневалась ни секунды.
Она не представляла, что долно было произойти, чтобы она пожелала всем этим людям сгинуть в лапах жутких ночных существ. Что они могли сделать, чтобы она просто ушла, оставив их на растерзание?
Но Душица всегда говорила про выбор.
Так и не решившись открыть конверт, Лиска запихнула его обратно, глянув на Радима.
Лис нашел выроненную Василем куколку и с упоением грыз ее, будто срывая злость. Ну вот, опять.
– Почему ты так его не любишь? Он же спас тебя, вытащив тогда из деревни. Да и дружили вы вроде…
Вместо ответа, Радим еще сильнее начал вгрызаться в дерево.
– Никогда этого не понимала…
Но на нее не обращали внимания.
Впрочем, не до этого ей сейчас. Подняв голову, она смотрела, как небо меняет цвет. С синего на оранжевый, потом на розовый, потом на серый…
Где же мары?
Когда небо стало черным, вернулся Василь.
– Все мужчины собрались на главной площади. Тебя ждем. Василиса, ты уверена, что нашим женщинам стоит оставаться в домах? А вдруг мары с избенок наших и начнут?
– Мары собираются воронкой, лишь потом разлетаясь вокруг. Мы уничтожим их на подлете, – ответила она. – Радим, пожалуйста, останься здесь. Мне действительно будет легче.
Но лис выплюнул изуродованную куколку и упрямо замотал головой.
– Дурак… – спорить было некогда.
Или было когда? Ночь уже наступила, а порождений тьмы все не было видно.
– А где звезды? – вдруг спросил Василь. – Небо же ясным было…
Лиска без слов вскинула лук и призвала на помощь ветер. Направив своего помощника вверх, она поняла, что Василь прав.
Неба не было. Были только мары, его заслоняющие. И в этот раз их было в несколько раз больше.
Ей стало страшно. Сможет ли она заставить ветер разорвать на части такую огромную стаю? Да, ей помогут, стрелы и топоры тоже справятся с этими гадами, но их целый сонм!
– На площадь, Василь! Беги! Пусть рассредоточатся по деревне! Пусть убивают каждую, что увидят! Любая помощь будет на вес золота. Пусть не думают о своих женах. Я их закрою.
Сможет ли она?
Сможет. Она сделала выбор, и теперь у нее больше его нет.
Она должна спасти Тихую Падь.
Вода… вода поможет!
Она закрыла глаза и попросила воду закрыть каждый дом пеленой, скрывающей запахи и звуки. Так мары увидят только тех, что снаружи. Мужчин с оружием.
Сойдя с крыльца, она обернулась.
Тонкая стена воды покрывала избу Василя, и все близлежащие дома тоже. Что ж, она сделала это. Она защитила тех, кто слаб.
Осталось защитить тех, кто чуть сильней.
Небо оставалось черным, без звезд и луны, но она все видела ясно. Улицу, вдоль которой шли мужчины с оружием, падающих с неба сраженных стрелами мар.
Ей тоже пора пострелять. И призвать ветер.
– Мы справимся, Радим, – почти весело сказала она. – Ведь так? Радим? Где ты?
Лиса рядом не было. Куда он делся?
Сердце заполнил страх. Куда его унесло? Что задумал этот дурак? Он же совершенно беззащитен перед марами!
– Радим! Родной!
Но лис не отзывался. А на нее летела мара. Черная, бледноликая… Лиска натянула тетиву и спустила стрелу, попав чудищу точнехонько в сердце.
Она вышла на улицу, призывая ветер и не прекращая стрелять. Порождения тьмы падали к ее ногам, падали и те, кого разрывал ее помощник-ветер, но не было в ней радости или удовлетворения. Только страх. Где Радим?
Где. Радим.
