Лагуна манит бирюзовой поверхностью. Но я знаю, как обманчива бывает природа. С надеждой вглядываюсь в горизонт. Белоснежная красавица-яхта канула в небытие, будто ее и не было.
Скинув рубашку и бельё, я вхожу в воду. Блаженство! Какое это блаженство! Вода, тёплая как парное молоко, принимает мое измученное тело в свои объятья. Отмыв себя от налипшей грязи кусочком гостиничного мыла, я застываю на бирюзовой поверхности океана морской звездой. Рана на лодыжке всё ещё саднит от солёной воды, напоминая о вчерашних ужасах. А в целом здесь очень мило. Двух незадачливых путешественников обязательно хватятся. Нужно позвать Павла и соорудить на берегу шалаш. Будем как Робинзоны ожидать первого попутного корабля. Даже не верится, что вчера утром этот парень меня… Не хочу вспоминать. Мы с ним уже помирились. Теперь все будет иначе. Позагорав на тёплом ракушечном песке, годным для тончайших песочных часов, я бегу вприпрыжку к пещере, пока Павел не хватился меня.
Новый день настолько безмятежно вступает в свои права, что я даже начинаю думать не подарок ли мне приготовила судьба, забросив на необитаемый остров с самым сексуальным парнем, который когда-либо рождался на земле.
–А-аа! Мамочки!– дикий крик вырывается из моей груди, а идиотская улыбка слетает с лица, когда из-за ближайших зарослей кустов, тянущихся вдоль песчаной полосы, выползает гигантская черепаха. Желание броситься наутек побеждает столбняк, напавший на меня. Не обращая ни малейшего внимания на мою персону, красотка, покачивая змееподобной головой и неспешно переставляя чешуйчатые конечности, держит курс на кромку воды.
Опасливо озираясь, я добираюсь до пещеры и только там покой возвращается в мою душу. Наше пристанище мне определенно нравится всё больше и больше. Здесь, ко всем плюсам, полуденная жара не достает до печёнок.
–Просыпайся, хватит дрыхнуть,– я плюхаюсь на мягкий мох рядом с Павлом и тяну его за смуглое чумазое плечо.Павел со стоном переворачивается на спину, но глаза его по-прежнему закрыты. Лоб блестит испариной, тело горит, как угли костра. Рукавом выстиранной рубахи я утираю его перепачканное глиной лицо.
–Что с тобой, родное сердце? Паш… Паш! Просыпайся, чёрт тебя подери, уже день.
В ответ слышится невнятное бормотание.Павел открывает глаза, пылающие лихорадочным огнём. Смотрит на меня и не видит!
–Кто здесь? Пить, дайте пить,– срываются хрипы с его сухих губ.
–Павел! Очнись, очнись, очнись,– я трясу его за плечи, но тщетно. Слёзы текут по моим щекам от беспомощности.
–Пить! Включите свет! Пить!
В бутылке осталось совсем немного воды, и как бы мне самой не хотелось пить, я подношу остатки живительной влаги к губам Павла. Он делает несколько жадных глотков. Судорога искажает его лицо, и, обмякнув телом, он затихает.
Сажусь возле Павла и кладу его голову себе на колени.
–Родненький мой! Что же ты меня так пугаешь?– прислонившись спиной к стене, я рыдаю, как кликуша на похоронах. Глажу густые волосы Павла. Всматриваюсь в его лицо. Закрытые глаза будто провалились в глазницы, чёрные синяки залегли на нижних веках. Скулы заострились, а губы, что так жарко целовали меня вчера иссохли за одну ночь.– Павел, солнышко! Очнись, пожалуйста. Ты же обещал, что всё будет хорошо. Ты не представляешь себе какая я трусиха и неумеха.
Слезы не бесконечны и в деле плохие помощники. Я жутко хочу пить и есть. Мне кажется, что стенки желудка прилипли к позвоночнику. А ещё на моих руках беспомощный человек. Что дам я ему попить, когда он в следующий раз очнется?
Собираю тараканов своей беспутной головы на совет.
–Добрый день, господа! На повестке дня суровая реальность. Давайте обсудим плюсы и минусы.
Павел без сознания, и я не знаю, что с ним – жирный минус. Врач из меня, как из балерины пластический хирург
Обезьян мы видели около чистого пресного озера – плюс, но я вряд ли отважусь одна отправиться на его поиски – минус.
Еды нет совсем, можно набрать кокосовых орехов – плюс, колоть я их не умею – минус. Фрукты так себе еда, тем не менее, плюс.
Змей я здесь не видела, это плюс, они однозначно есть – минус.
Дикие звери – не исключаю, минус.
Ружьё есть – плюс.
Лекарств нет и риск умереть если не от лихорадки, то от расстройства живота высок – минус…
Стоп! Лекарства есть, правда, совсем немного. Но нет воды, чтобы дать Павлу их запить. Так с чего же начать? Смотрю на вход в пещеру, и мне не по себе. Сюда может войти или вползти, не знаю,что хуже, кто угодно. Ночью однозначно нужно поддерживать огонь, если не завалить как следует вход. Встает вопрос о дровах. Твою налево, как пить хочется! Я опустошаю рюкзак Павла и выхожу на сбор кокосов. Их тут в избытке, собирай сколько влезет! Притащив в пещеру за несколько ходок два десятка волосатых орехов, я склоняюсь над Павлом:
–Сейчас буду лечить тебя!– я провожу пальцем по его потрескавшимся от жажды губам. Он бормочет что-то невнятное, дышит тяжело, со свистом. Мою руку обжигает его дыхание.
Я утираю слезы, расковыриваю ножом Павла дырки в орехе и жадно высасываю живительную влагу из первого трофея. С остальных плодов сливаю мутную жидкость в пластиковую бутылку от воды. Некогда любимая мною тишина становится невыносимой.
–Ты, конечно, редкостный болван,– я достаю из сумки аптечку и сажусь около Павла.– Насмотрелся фильмов и давай из себя воображать невесть что. Устроил мне девять с половиной недель в серых тонах.
Я наливаю в колпачок бутылки кокосовое молоко.
–Сама тоже хороша! Кой чёрт занес меня на эти галеры!
Достаю из блистера антибиотик, раскрываю капсулу и высыпаю ее содержимое в колпачок. Одной рукой давлю на колючие щеки, второй вливаю в рот получившуюся смесь. Со стоном Павел поворачивается набок.
–Нет уж, душа моя,– рывком я возвращаю пациента в обратное положение и смыкаюемупальцамигубы.– Не проглотишь, во рту куда-нибудь да впитается. Что там с твоей ногой?
Я разматываю повязку. На ощупь стопа – опухла и горит. Бинтов у меня больше нет, я забираю старый и бреду к океану, прихватив пустую флягу. Читала однажды, что солевые повязки оттягивают из раны всякую бяку. Промыв бурого цвета в стопе дыру, я накладываю свежую повязку Павлу на ногу.
–Пить, пить,– шепчет он.
Я беру бутылку с кокосовым молоком, сажусь и кладу голову Павла себе на колени.
–Прольешь хоть каплю, убью.
Его глаза всё ещё закрыты, но мне кажется, он слышит меня. Приподнимаю его голову и подношу горлышко к губам. Всё что я нацедила с орехов, уходит за один раз.
Напился парень и вырубился.
–Если так пойдёт, мне целыми днями придется собирать кокосы. Обезьянья доля какая-то. Где ж я так нагрешила?
Делать нечего. Отправляюсь за новой партией орехов и заготавливаю свежую порцию молока. Отыскиваю на землекоробоки дрожащими руками открываюего. Небеса благосклонны к нам. Спички высохли, а значит можно смело идти за дровами.
