– То-то, это предубеждение, ежели полагают, что занятия изнуряют войско. Вот князь Хилков заражен им. Он попечителен о людях, но упрям в мнениях своих, и его никак не разуверишь, что ему не предстоит других обязанностей как только откармливать людей, и оттого корпус его пришел в большой упадок. Ты его видел в прошлом году?
– Видел, государь; он был слаб; но вам угодно было ободрить его похвалой своей.
– Он был порядочен, но нынче я не мог сего сказать и остался очень недоволен. Князь Хилков до такой степени заблуждается, что хотя начальник штаба его Лукаш несколько раз представлял ему о необходимости занимать войска, но он не согласился на его представление. Вот я еще тебе скажу о графе Толстом. Он человек весьма хороший и в военное время, как я слышал, храбрый и отличный офицер; но он как-то медлен и нерешителен, что я заметил на смотру прошлого года; а качества сии в особенности нужны при таком начальнике, каков командир третьего резервного кавалерийского корпуса генерал Потапов. У них теперь между собой неладица, и Толстой, кажется, хочет в отставку проситься. У меня правило: никого не удерживать в службе. Бог с ним, пускай идет! Но кого бы назначить на его место? Скажи мне: ты лучше меня знаешь генералов в армии. – Ваше величество взяли у нас одного из отличнейших, Галафеева, которого определили начальником штаба в Сибирский корпус.
– Да разве ты думаешь, что мне там не нужны хорошие люди? Посмотри-ка, у меня там в них недостаток. Кого бы ты еще назвал?
– Опять Шипова, государь.
– Шипов очень достойный офицер, но я ему уже сделал поручение. А каковы драгуны?
– Отличны во всех отношениях, государь.
– Не сглазь ты мне их, – сказал государь, отплевываясь. – Какое там ныне случилось происшествие? – продолжал государь. – Офицер, который вошел в алтарь чрез царские двери; суд его в семнадцать часов окончен, и я его не пощажу.
– Он верно сумасшедший, – сказал я.
– То будет его счастье, ежели он сумасшедший. Как у вас нынче урожаи? – спросил государь.
– В южных краях хороши, – отвечал я, – и интендантство могло бы сделать большое сбережение.
– Да надобно ныне экономией заняться. Я управился по другим частям в сем отношении; но в военном бюджете на девять миллионов необходимо, чтобы не выйти из предположения. Уже я упраздняю для сбережения расходов 19-ю пехотную дивизию в Финляндии, которую переформировывают на линейные батальоны.
– Ваше величество изволили видеть сокращение от упразднения штаба?
– Нет, еще не видел; а, сколько его будет?
– До трехсот шестидесяти тысяч ежегодного расхода менее.
– Как только? А мы считали, что будет полмиллиона.
– Потребны, государь, расходы на содержание счетной комиссии.
– Да ведь она временная. Долго ли ты предполагаешь держать эту комиссию?
– До двух лет необходимо, государь.
– Что так долго? Я надеялся гораздо меньше; надобно бы сократить время. Украшается ли у вас Киев? – спросил государь.
– Есть новые строения; но зато лучшее украшение города, целые ряды тополей срубаются.
– Зачем это? Где эти тополя были? Я их не помню.
– Тополя были по улицам около домов, а рубят их, чтобы спрямить улицы.
– Где их спрямляют?
– В разных местах и, между прочим, близ сада, где часть горы отрыли, а к другой части присыпали землю.
– Как торговля в Киеве? Улучшается ли?
– Не полагаю, ваше величество; купцы там более приезжие, а с уничтоженьем главной квартиры они очень обеднеют: ибо мы там издерживали до миллиона рублей в год.
– Если перевести в Киев Бердичевскую ярмарку? Но я полагаю сие невозможным. Как ты думаешь о сем?
– Я думаю, государь, что ярмарки учреждаются, безусловно, по обстоятельствам и надобностям народа, а потому и полагаю, что правительство не может назначать и переводить их, как равно и торговые дороги.
– Насчет ярмарок я согласен, – сказал он, – но насчет торговых дорог нахожу, что правительство, имея более средств к исправлению их, должно указывать и направление торговли. Подвигаются ли крепостные работы?
– Подвигаются, и отделка каменных стен очень чистая.
– Как идет университет?
– Это одно из лучших заведений в Киеве.
– Там Брадке управляет им; он человек знающий.
– Брадке имеет отличные достоинства, государь; он любит свою часть и занимается ею.
– А каково общество? Что делают поляки?
– Поляки ко мне в дом не ходят, государь; они никогда не могут составить моего общества.
– Вот за это спасибо, Муравьев; так и должно с ними. Что это за народ! Дай мне руку за это.
Я руки не подавал, и государь, отняв свою, сказал:
– Точно, за это благодарить нечего; это так должно быть.
– Они негодяи, государь, я с ними мало знаюсь; но они, к сожалению, часто имеют шаг перед нашими, и от того поселились раздоры.
– Истинно негодяи, – сказал государь. – Так военные с ними не знаются?
– Не только не знаются, а напротив того должно смотреть, чтобы не произошло ссор. Недавно встретились такие происшествия с Карповым и Глинкой. – С кем это они поссорились? С поляками?
– Ваше величество верно уже изволили о сем слышать.
– Верно с тамошними жителями? Да с такими подлецами не стоит на поединок выходить; довольно их и палками откатать. Скажи, будет ли сюда фельдмаршал ко мне? Я ему приготовил дворец.
– Я спрашивал о сем князя перед отъездом; но он ничего определительно не сказал, а поручил мне доложить вашему величеству, что здоровье его так слабо, что он сам не знает, в состоянии ли будет предпринять сей путь.
– Я бы очень желал, чтобы он сюда приехал. Совет его, без сомнения, может быть полезен, ибо он человек умный и опытный. Такому почтенному старцу прилично было бы во время поездок моих занимать место мое в Петербурге, и я располагал сделать ему такого рода назначение. Думаешь ли ты, что он сюда приедет?
– Фельдмаршал всегда готов исполнить волю вашего величества, государь! Я имею поручение от князя – сказал я, – он мне не приказывал беспокоить вас сей просьбой, но просил меня разведать, удобно ли ходатайство об одном деле, весьма близком его сердцу; я же не имею здесь знакомых, у коих мог бы о сем разведать, а потому и остается мне обратиться к вам.
– Говори, что такое? Я все готов для него сделать.
– У фельдмаршала есть побочный сын, которого он хотел узаконить в службе. Я советовал князю отдать его в солдаты, дабы он выслужился…
– Нет, нет, – прервал государь, – это не годится; и я не могу ему дать титул князя.
– Этого и не просит фельдмаршал; лишь бы ему дать ход в службе на правах дворян, ибо его не принимают ни в какое учебное заведение.
