Поворот делаю, волну, телом изгибаясь. В ритм погружаюсь, всё лишнее отгоняя. Нет ничего, кроме меня и музыки. В темноте легко оказывается кофту скинуть, бёдрами в такт двигая.
Кожа горит словно, покрывается мурашками, током по нутру бьёт. Будто взглядом они ласкают меня. Знаю, что смотрят, знаю, что мысли у них порочные все. И даже наличие соперника в комнате не останавливает от того, чтобы наслаждаться моим шоу.
Кажется, воздух даже пропитывается чувствами их, желанием. А я вдыхаю кислород, задыхаясь их эмоциями. Туман похоти так легко обволакивает, когда молнию на джинсах вниз тяну, обводя кончиками пальцев косточки.
По краю хожу, играю так, как не стоит с голодными мужчинами играть. Но остановиться не могу. Заряжаюсь азартом, возбуждением, которое по телу стекает. Словно ниточками тонкими кто-то пронзил, вытягивая все чувства наружу.
Кружусь, наслаждаюсь состоянием странным. Меня ведёт, а в голове ни одной мысли приличной не остаётся. Дрожу, чувствуя, как всё внутри пылает, лавой растекается.
Шлейки медленно опуская, представляя, как мужчины напрягаются. Слюну вязкую сглатывают и смотрят с нетерпением. Не могу глаза открыть, с реальностью столкнуться. Легче фантазией всё называть, чем понять, что всё в реальности происходит.
Застёжка лифчика неожиданно открывается. Поймать не успеваю, как бельё вниз летит. А грудь ладони мужские накрывают, сжимая, как до этого чашечки делали. И низ живота простреливает от касаний, когда пальцы холодные ведут и шлёвки джинсов цепляют. Заставляя бёдрами вперёд податься, вжимаясь в чужой пах. Где всё твердо уже, стоит и ткань рвёт.
— Что вы…
— Не открывай глаз, лапочка. Сыграем с тобой.
— Сыграем?
Голос садится от смысла слов Князя. От того, что на глаза повязка тонкая ложится. Расплавленную кожу лица холодит, но только легче не становится. Кромешная темнота вокруг, пугает и будоражит сильнее.
— Угадай, кто и где тебя касается, Тис. Угадаешь, и мы всё прекратим.
— А если нет?
— Тогда наказание продлится.
Чьи-то пальцы вниз скользят, за край брюк ныряя. А я ничего сделать не могу. Только вскрик давлю, который хрипом вырывается. Тело немеет, отзывается на то, как мужчина сквозь тонкие трусики давит. Ласкает, и ухмылку слышу, понимая, что моё возбуждение чувствуют.
Как я отзываюсь легко, желаниям пропитанная. С ними удержаться не получается, о правильном думать. Только сильнее хочется, жестче, их двоих.
— Мы далеко зайдём, киса, пока не угадаешь.
— А когда угадаешь, выбор сделаешь.
— Какой? — ничего не помню. Ни о плане, ни о Москве, ни о договорах. Ничего больше не существует, только на чью-то грудь откидываюсь, устоять пытаясь. В голове стучит, дыхание сбивается. Я задыхаюсь и только мужской аромат в себя втягиваю. — Какой выбор?
— Кто из нас тебя будет трахать.
Глава 16. ТисаОт их шепота мне плохо становится. Все мышцы скручивает, нутро. Полнейший хаос, которой только давит сильнее. Если бы меня не держали, вниз бы стекла. Рухнула вместе с сердцем, которое напора не выдерживает. Бьётся сильно, отчаянно. Шумом своим оглушает.
— Не надо, — не уверена, что вслух произношу. Но мужчины в любом случае дальше идут. Чьи-то пальцы ловко с пуговицами расправляются. Джинсы сползают, открывая меня. — Хватит.
— Угадай.
Только не получается ничего. Всё смешивается, их голоса и действия. Я должна знать, кто где стоит. Это легко, просто. Я же знаю их, выучила. Но ничего не получается. Путаются мысли и варианты. Уверена, что именно Князь спереди, своими касания опаляет. Но миг и кажется, что Миха с краем белья играется.
— Не смешно. Совсем не смешно.
Мне страшно должно быть, мерзко. Меня зажали, лапают, уйти не дают. Полностью в чужой власти, чего не допускала столько времени. Боролась и себя заново собирала. А теперь снова без права выбора осталась. Когда за меня всё снова решается.
Только ни одной ожидаемой эмоции нет. Безумие сплошное, желание кипящее. Я варюсь в нём, сгораю. Кожа плавится от пальцев наглых. От дыхания чужого, прерывистого, тяжелого. С оттенками алкоголя и сигарет.
— Вы обещали! — жалко получается, хрипло. На грани слышимости, стоит кому-то стояком в меня толкнуться. — Что до Москвы время будет.
— Москва раньше наступила, лапочка.
Князь! Это Князь сказал, вот только не могу понять, откуда слова разносились. Словно со всех сторон давит, обволакивает. Себе подчиняет, не давая сопротивляться.
— Киса, лучше быстрее думать.
И в подтверждении слов ладонь лобок накрывает. Свозь ткань трусиков гладит, невесомо почти. Дразнит, но дальше не идёт. За грань не переступает, когда вернуться не получится. Вот только я по этой грани давно хожу. С первой встречи, когда мужчин увидела. Когда они так меня обхаживали, а я плавилась от этого. Бежать должна была, только темп не выдерживала.
Сейчас снова замедляюсь. Не отталкиваю их, не вырываюсь. Застывшей мраморной фигурой кажусь, когда они действуют быстро. Гладят, касаются, словно так долго этого ждали.
Тянусь к повязке, желая прекратить всё. Посмотреть на них, злостью окатить. Но запястья в миг перехватывают, мягко сжимая. Ласково пальцами проводят, пока всхлип не вырывается.
— Нельзя жульничать.
Можно.
Нужно.
Чтобы прекратить всё. Я обязана это сделать. Пускай меня выворачивает, пускай желанием разрывает. Которое к мужчинам рвётся, не желая останавливаться, приличиям подчиняться. Даже если не хочется, я должна всё прекратить.
Но мужчины каждый протест глушат. Когда чьи-то губы к коже прикасаются. Шею целуют, ниже спускаются. Каждую мурашку чувствуют, которые всё тело заполонили. Предатели, состояние показывающие. Дающее мужчинам белый флаг.
Они кружат вокруг меня. Касаются постоянно, отвлекая. Как угадать можно, когда они меняются. Только уверенность появляется, что именно Миха ласково скулы обводит, как тут же исчезает.
Меня колотит, трясёт от их близости. Хочется, чтобы всё прекратилось. И чтобы дальше пошли. Прекратили играть, дразнить невесомыми касаниями. Сильнее надавили, в своих руках сжали.
Вдвоём.
В этот момент понимаю истину, которая давно крутилась. Они мне оба нужны. Миха со своей грубостью мужской, простой и нежностью непривычной. Князь с хваткой стальной и ледяным взглядом, который обжигает. Я неправильная и сломанная, раз двоих захотела. Они этого не поймут, сама себя принять такой не могу.
Раньше казалось, что просто нравятся двое. Это не так страшно, треугольников любовных полно в мире. Но только это не треугольник, а капкан жестокий. Который в ловушку поймал, переломал меня. И правду суровую преподносит.
