которою была способна, поприветствовала его.
– Ваше Величество, – она слегка присела.
– Ада, – его голос становился все слабее. – Какая красивая ты выросла, – от такого комментария внутри Аделаиды все просилось наружу. Ей хотелось убраться отсюда как можно дальше и никогда не возвращаться. – Если бы моя Ева дожила до этих дней, – мечтательно протянул он.
В комнате воцарилось молчание. Василий вновь ушел в свои мысли, а присутствующие старались не мешать ему.
– Я прошу у тебя прощения, Аделаида, – по его еще скатилась скупая слеза. – Вскоре я воссоединюсь с Радимом и Сив и моей Евой.
Как давно Аде не доводилось слышать этих имен. Имен ее родителей. Они казались отголосками давно минувших лет. Она не могла и предположить, как приятно их будет услышать снова.
– Аделаида, ты настоящая Литругиск. Стойкая и сильная. Ты доказала это, – он делал усилие над собой, чтобы произнести каждое слово. – Скоро я покину этот мир и кто-то должен занять мое место.
Она стояла как вкопанная и молча слушала. У нее были предположения, что такой разговор может настать, но все же была уверена, что сумеет его избежать.
– Возьми сверток, – он трясущимся пальцем указал на письменный стол у окна.
Ада не стала возражать, а лишь сделала так, как он просит.
– Читай.
Она пробежалась глазами по тексту. От прочитанного брови поползли наверх. В Персти со времен Наттсола существовал определенный порядок престолонаследия. Он ясно давал понять, что трон будет переходить от отца к сыну, либо другому родственнику по мужской линии.
Сейчас в руках Аделаиды был указ, отменяющий этот порядок. Он был последней ниточкой Ады избежать судьбы наследника, но и ее король оборвал.
– А теперь послушай, – опять прохрипел король. – Ты взойдешь на престол и очень скоро. Я не могу оставить тебя одну, а потому вверяю тому, кто долгие годы служил мне. Виктор ни разу меня не предал. Ни разу не обманул.
Она молчала. В своих мыслях ей снова было тринадцать, она вновь в подвенечном платье. Тоненькие рюшки запятнаны кровью. Косметика на лице растеклась от слез и пота, некогда аккуратная прическа из косы, собранной в пучок взъерошена. История повторяется.
– Ты выйдешь замуж за Виктора. Это последний мой приказ о твоей судьбе.
Глава 11
Этот праздник был отличен от остальных хотя бы тем, что вперемешку с безудержным весельем, в воздухе нависал тяжелый груз чувства вины и страха перед грядущим. Казалось, совершенно неправильно устраивать гуляния, когда король лежит на смертном одре. Но кто бы посмел противиться приказу? Более того, каждый верующий должен был неукоснительно следовать традициям, иначе змей – порождение грехов человеческих – погрузивший мир во тьму, вернется вновь.
Так, полагается двадцать первого декабря встать раньше, чем солнце озарит горизонт. Учитывая то, что зимние ночи длинные, сделать это не составляло труда. Следующим пунктом было умертвить животное, что весь год растили в ласке, заботе и сытости ради этого праздника. Далее необходимо было снять шкуру и разделать тушку, а затем утопить в рассоле из специй. Класть можно, что угодно, главное, чтобы был анис. Почему именно анис – неизвестно.
После чего, во второй день, женщины королевской семьи или приближенные к ней, подобно Огниме обязаны раздать миру тепло – говоря конкретнее – спички. Каждая хозяйка в каждом доме на третий день готовила свой обед из того самого зверя и огонь обязана разжечь подаренными воплотившейся богиней приспособлениями.
Наконец, последний день. Люди, чьи души уже очищены, мысли спокойны, а сердца полны любви, приходят в королевский дворец, да бы положить конец царству мрака и поприветствовать новый цикл. Завтра поставят новые идолы вдоль стен города, чтобы они защищали своей силой жителей Дивельграда.
Однако, озирая присутствующих, едва ли можно было сказать, что их помыслы достаточно благочестивы. Не нужно уметь читать мысли, чтобы сказать, что у господина Салтыкова в голове лишь желание обратить бал в царство разврата, у господина Одинцова – вопрос сколько ярдов засадить картофелем, а сколько репой, у госпожи Беликовой – оставленное на юную служанку хозяйство. А вот, что творилось в голове у господина Дмитрова – неизвестно. Вот кто заслуживает того, чтобы ему посвятили фразу «Чужая душа – потемки».
Раньше Анастасии казалось, что все более чем очевидно, однако, в последнее время ей часто доводилось замечать неоднозначные вещи в его поведении. То как он смотрит и как разговаривает с другими и как ведет себя по отношению к ней. Ей было совершенно неясно, почему он так переменчив и что так сильно его злит лично в ней.
Погрузившись в свои мысли, Ана даже не осознавала, что все это время откровенно пялилась на Ивана. Она сидела на резном диване с мягкими вставками, сделанными из бархата. Вся ссутулившаяся, руки безвольно лежали на коленях, а ноги приняли едва ли самую женственную позу. Хоть она и смотрела сквозь него абсолютно в никуда, со стороны это выглядело так, будто она его пристально изучает. Тучная фигура Ивана двинулась по направлению к ней, от чего по телу девушки пронеслась дрожь.
Внезапно ей вспомнилось, как будучи ребенком, они играли вместе. Тогда на его лице не было столько печали, а на голове было меньше седых волос. Сейчас его походка была очень напряженной, он сжимал и разжимал кулаки, что выдавало нервозность.
– Анастасия, – поклонился он. – Рад встрече, – на удивление мужчина был абсолютно трезвый и голос его звучал более чем приятно.
– Взаимно, – ответила она, машинально отодвигаясь как можно дальше от него.
Он глубоко вздохнул и потер нос.
– Я знаю, Вы не слишком любите меня, но мне хотелось бы это исправить, ведь так или иначе, мы все еще родственники, – он слабо улыбнулся.
Анастасия опешила. Дмитров никогда не воспринимался ею как родственник. Скорее, как друг, а после – мерзкий тип, от которого ей хотелось бы держаться подальше. Но такие заявления не могут не трогать за живое. Ведь шанс, что все будет хорошо равен шансу противоположному исходу.
– Думаю, что можно попробовать, – тихо произнесла она.
– Потанцуем? – предложил Иван.
– Простите, но мне бы не хотелось, – попыталась выкрутиться девушка.
Иван посерьезнел. Он привык получать желаемое, но Анастасия, конечно была не из тех девиц, кто бы без раздумий прыгал в чьи-то объятия.
– Анастасия, я настаиваю, – он звучал повелительно, а в голосе искрились истеричные нотки.
Спасение пришло оттуда, откуда его вовсе не ждали. Теплый мягкий голос окликнул девушку откуда-то сбоку.
– Вот ты где, Ана, – от улыбки, озарявшей лицо девушки, маленькие шрамики, едва ли украшавшие ее лицо, натягивались, создавая
