а после не осталось ничего и никого, кроме двенадцати свидетелей, а после я осталась одна – ответила девушка, не сводя глаз с Егора.
– Откуда пришел этот человек – Егор постарался спросить спокойно, но внутри всё кипело: сколько всего интересного, сколько того, что не вошло в рукопись, чего не предусмотрел, что могло бы стать прологом, может окончанием.
– Этого я точно не знаю, но он знал, что делает, он не был похож на тебя – произнесла девушка, взяв Егора за руку.
– Он был один? – еще один вопрос наполнил пространство сновидения, еще одна несуществующая секунда пропала бесследно.
– Нет, с ним были люди. Его слуги, помощники ему – произнесла девушка – Проведи меня через дверь, я не хочу здесь оставаться – добавила она.
– Всему своё время – отреагировал Егор, быстро поднялся и, не обернувшись, поспешил прочь.
– Новособорная площадь в другой стороне – догнал Егора неприятный старческий голос.
Эхо повисло в воздухе, задержалось в воображение.
“Получается, что не я автор этого произведения, что я не имею к этому никакого отношения. Ведь есть кто-то еще, кто явился в этот мир, чтобы создать общество всеобщей справедливости и счастья, которое до этого являлось таким же кошмаром, как и то, из которого пришел я, который подобно ему, обязан уничтожить старое и гнилое, чтобы и в моей реальности вступил в свои права мир справедливости и счастья” – переливами, вспышками металось в сознании Егора, пока он ни проснулся в холодном поту, долго глядя в темноту безразличной ночи, поддерживающей своим молчанием тот странный трепет, что испытывал Егор.
6
– В присутствии своих последователей и еще, как минимум, пятидесяти человек, вы Егор Евгеньевич говорили о том, что некий, иной мир, общество равенства и справедливости является возможным – устало, испытывая сильное недосыпание, спрашивал у Егора следователь Возков.
– Да, что в этом такого. Разве можно отрицать возможность прозрения и стремления к лучшему. Если существует система тотального неравенства и насилия, то, без всякого сомнения, имеет право на существование обратное общественное устройство – спокойно ответил Егор.
– Допустим, но, чтобы это, так называемое, общественное прозрение свершилось, вы призывали людей присоединиться к вашему верованию. Вы агитировали граждан, чтобы они отрицали утвержденные законом порядки, и, конечно, понимаете насколько это серьезное преступление – произнес Возков.
– Нет, в этом нет никакого преступления – не согласился Егор.
– Вы так считаете? Создать антигосударственное сообщество – это не преступление? Подбивать людей на открытый протест и бунт, на шествия и незаконные сборища – это не преступление? – начиная раздражаться, пафосно спрашивал Возков, и в это же время, неотрывно думал о том, что делать с поведением и неуспеваемостью сына в школе, как объяснить единственному отпрыску, что учеба необходима, что она основа основ, что отец не будет его обеспечивать и контролировать вечно.
– Я не призывал людей к бунту, не призывал их к сопротивлению порядку и закону – ответил Егор.
– Так ли? У меня достаточно другой информации. Но, если вы открыто не призывали граждан к прямой конфронтации с властью, к массовому выходу на улицы, то это ничего не меняет. Согласитесь, что открытые акции, всего лишь, явились бы следующим шагом, в вашей политической программе. Андрей Кондрашов, вот что поведал нам: Неоднократно Егор говорил о том, что сначала нужно убедить людей последовать за нами, принять наше учение, наши убеждения, а затем, когда количество последователей станет значительным, то мы позовем их за собой, и нам останется сделать всего несколько шагов, чтобы проклятый режим насилия и лжи рухнул. А сейчас, на этом важнейшем этапе, убеждение и агитация. Всё в наших руках. Само время играет на нашей стороне. Были ли такие речи? Неужели вы не говорили всего этого на ваших собраниях? – произнес Возков, и всё же Влада нужно как следует отлупить, хватит его жалеть, упустишь момент, и тогда, считай, пропало. Сколько подобных историй. Взять хотя бы Сашку Скворцова. Не уследил за ним Борис, жалел его – вот результат, сейчас Сашка мертв, единственный сын мертв. А мог бы жить, сделать карьеру, но нет, компания, наркотики.
– Я всего лишь говорил о том, что возможно другое общество, с почитанием качественно иных ценностей – ответил Егор.
Ему было тяжело. Сильно сказывалась усталость, которую он испытывал, находясь в полном одиночестве, в замкнутом пространстве, где кроме размышлений, самоанализа было ничего недоступно. День походил на день. Ночь не отличалась от ночи. Так раз за разом, и даже время исчислялось не с помощью часов или солнца, а при помощи звука, внутреннего распорядка тюремного каземата.
– Или вот, из показаний Ивана Старцева: Егор объяснял нам, что всё очень просто, что когда мы возглавим большое количество последователей, то пойдем, то откроем двери. Точнее, Егор поведет нас за собой, чтобы открыть двери. Неужели, Егор Евгеньевич вы думаете, что мы поверим в существование неких дверей, которые нужно взять и просто открыть и тогда всё изменится. Нет сомнения, что всё это всего лишь образные приемы, а двери вы собирались открывать совсем иным образом. Ваши соратники даже не пытаются отрицать того, что вы являетесь неким пророком, проводником новой, справедливой жизни. У меня и сейчас достаточно оснований, чтобы вы никогда не вышли на свободу, но мне интересно понять некоторые вещи, именно поэтому продолжаются наши разговоры. Ну, и конечно, мне по-прежнему необходимы черновики вашего учения.
Возков всё время поглядывал на часы. Хмурый, дождливый день стучался в окно кабинета. Вместе с этим, не покидало чувство угрюмой меланхолии, и еще, быть может, вот этот мессия, может от него тянет настолько необъяснимой тоской. Хотя нет, ведь он, напротив, призывал к миру добра, справедливости, счастья, всеобщего взаимопонимания и любви. На меня, скорее, что на меня, всё это действует обратным образом. Им плюс, нам минус. И почему нам? Скорее, мне, моим ощущениям и размышлениям. Угрюмо и неказисто, какая примитивная банальность, а ведь многие согласны поверить. Лишь бы ничего не делать. Лишь бы не решать собственные проблемы самим. Куда проще, чтобы нашелся пророк, с набором красивых слов, чтобы он повел за собой, чтобы сделал всё за тебя, а тебе осталось лишь принять это, сделаться счастливым, богатым и образованным.
Каждая копейка на счету, каждое действие в копилку, каждая мысль во благо собственной борьбы за место под солнцем. И, конечно, нет вероятности в том, что ты займешь самое лучшее место, даже одно из лучших. Нет, но принцип совокупности, чтобы часть к части, чтобы час к
