Перед тем, как въехать на мостик, Кэл поравнялся с Линдой и, взявшись за поводья Шелты, остановил кобылу.
Линда бросила на него настороженный взгляд. Кэл легко провел пальцем по ее щеке.
— Мне очень жаль. Вы меня прощаете?
Сердце Линды отчаянно заколотилось. Ей стало трудно дышать, но она все же произнесла спокойно и бесстрастно:
— За то, что я вас расстроил.
— Я вовсе не расстроилась.
— Разумеется, — глухо отозвалась Линда.
Улыбнувшись, Кэл наклонился и легко коснулся губами ее губ. Линду охватила радость и тоска. Господи, почему небрежный поцелуй этого мужчины повергает ее в такое смятение, ведь прежде и более страстные поцелуи оставляли ее равнодушной! Не сводя глаз с лица Линды, Кэл спросил:
— Почему вы не поцелуете меня? Вы же этого хотите.
Это была чистая правда. Ей страстно хотелось ответить на поцелуй. Только какой смысл расточать свои чувства на ветер? Ведь ей было прекрасно известно, что для него это просто игра.
Молча покачав головой, Линда взялась за поводья и пришпорила лошадь.
5
Доехав до конюшен, Кэл соскочил с коня. Линда стала было спешиваться, но он протянул руки и снял ее с седла. Слегка сжав руками ее талию, Кэл заглянул девушке в глаза и улыбнулся. Это была улыбка любовника! Щеки Линды вспыхнули, и она отвернулась, чтобы приласкать кобылу. Та ласково ткнулась мордой в плечо Линды и тихонько заржала.
— Еще одна победа, — лукаво заметил Кэл.
Когда она подружилась с Ханом, Кэл не без ехидства заявил, что ей, дескать, не привыкать к вниманию особ мужского пола. Вспомнив об этом, Линда сердито сказала:
— Жаль, что я не поехала на Люцифере.
Кэл сразу понял намек и засмеялся:
— Один — ноль в вашу пользу.
Поблагодарив Патрика, явившегося за лошадьми, молодые люди молча направились к замку. Открыв дверь и пропуская вперед Линду, Кэл вдруг спросил:
— Чем вы хотите заняться во второй половине дня?
Больше всего Линде сейчас хотелось отделаться от Кэла и перевести дыхание, и она поспешно сказала:
— Я хотела принять душ и немного отдохнуть.
— Да, поездка в Давкот и обратно — далековато для человека, давно не сидевшего в седле. Надеюсь, она все же показалась вам приятной.
— Поездка туда мне очень понравилась, — честно призналась Линда.
— А обратно?
— На обратном пути я уже устала, и у меня затекли мышцы, — уклончиво ответила Линда.
— Вам, наверное, лучше вместо душа принять горячую ванну, — посоветовал Кэл. — Это снимет усталость мышц.
В конце галереи он остановился и взял Линду за руку.
— У меня вечером деловая встреча, так что, боюсь, обедать вам придется без меня.
Линда внезапно почувствовала острое разочарование. Она мысленно содрогнулась, представив себя одиноко сидящей за огромным столом. Словно прочитав ее мысли, Кэл предложил:
— Если хотите, вам принесут поднос с едой в гостиную.
— Да, так будет лучше, спасибо.
— Я скажу Мэйтклиффу.
Линда поспешно попрощалась, высвободила руку и ушла к себе. Чувствуя на себе взгляд Кэла, она старалась держаться прямо и уверенно. Это ей удалось, и в который раз Линда возблагодарила суровую школу моделей, помогавшую в самых сложных ситуациях сохранять самообладание.
В своей комнате она бессильно опустилась на кровать. На душе было тоскливо. Ясно, что вечером Кэл куда-то идет с Дианой. Должен же он как-то загладить свою вину. Зачем ему нужно было тащить к своей невесте другую женщину, Линде по-прежнему было невдомек. Можно предположить, что Кэл сделал это, чтобы потешить мужское самолюбие, а, может, хотел заставить Диану ревновать. Иначе почему он не сказал, что Линда — невеста Ричи? С другой стороны, выражение лица Кэла не оставляло сомнений, что он явно неравнодушен к Диане. Так зачем же тогда заставлять ее страдать понапрасну?
Линде захотелось плакать. Как печально, что она встретила этого мужчину так поздно! Впрочем, что толку горевать. Она приехала сюда с определенной целью, и сегодня ей представится хорошая возможность рассмотреть поближе генеалогическое древо рода Лорриморов.
Линде захотелось немедленно осуществить свой план, но здравый смысл удержал ее. Лучше подождать, когда Кэл уедет. А пока, наверное, лучше и впрямь принять ванну.
Горячая вода была настоящим благословением. Линда расслабилась и телом, и душой. Ей сразу стало легче. Выйдя из ванны, Линда высушила волосы, надела темно-зеленое шелковое платье и босоножки и стянула волосы в пучок.
Часы показывали половину седьмого — до обеда оставался еще целый час. Линда тихонько открыла дверь и обнаружила за ней Хана. Помахивая хвостом, пес быстро поднялся на ноги. Линда потрепала его по шее и тихонько прошла в арку, чтобы выяснить, нет ли кого-нибудь на галерее. Все двери были закрыты. Судя по всему, Кэл уже уехал.
В сопровождении собаки Линда отправилась в западное крыло, тщательно прикрыв за собой дверь. Лестница и коридор тонули во мраке, и она немного постояла, давая глазам привыкнуть к темноте, прежде чем отправиться в старую библиотеку.
Комната с приспущенными шторами казалась мрачной и неприветливой, застоявшийся воздух противно щекотал ноздри. Линда повернула выключатель, но он не работал.
Отодвинув ближайшую к камину штору, она стала вглядываться в выцветший свиток. Последняя запись была внесена в него более пятидесяти лет назад. С тревожно бьющимся сердцем Линда проследила записи. Вот они — судя по рассказу деда, имена его родителей: «Джон Дэвид Джошуа Лорримор, родился в 1855, женился на Абигайль Айсис в 1881 году». Если то, о чем говорил дед, — правда, то у Джона и Абигайль было два сына, причем дед был их первенцем. Генри Джеймс Роберт, родившийся в 1892 году.
Однако на родовом древе было имя только одного сына — Элберта Уильяма Джейкоба, родившегося в 1894.
Вот и все. Сердце Линды упало. Но глянув пристальнее, она увидела нарушение симметрии в расположении имен. Что-то здесь было не так. Подтащив к камину стул, Линда взобралась на него, чтобы рассмотреть свиток поближе. Так и есть: сначала здесь были две записи, но одна была довольно грубо стерта.
Поставив стул на место, Линда вышла из библиотеки и отправилась назад, в южное крыло. Мысли вихрем проносились в ее голове. Если запись о рождении деда была намеренно вымарана, то единственное, что ей оставалось, — это отыскать семейную Библию, где также отмечались имена членов семьи. Стереть запись из книги труднее, чем с пергамента. Если бы ей удалось найти хоть какое-то свидетельство правоты деда, это бы оправдало ее присутствие здесь в собственных глазах, хотя в глазах Кэла и Ричи ее действия все равно выглядели бы неприглядно. И она не стала бы винить их за это.
