как раз о тебе забочусь! Меня дома нет, а тебе поговорить есть с кем. И пока вы заняты, я могу быть спокоен за порядок в доме. Правда, госпожа ведьма?
- Ик! – насупила я брови, показывая свое несогласие.
- Не зли, госпожу ведьму, - дала ему подзатыльник жена. – А то как плюнет, пойдешь домой как та шавка, что у дороги трактир держит. Все приличные волки засмеют. И так ты со своими новомодными веяниями свихнулся – гарем подавай, потому как денег тебе девать некуда! – Она покосилась на меня: - А откуда у волков, пусть и оборотней, деньги, если мы в лесу живем?
- Ик! – согласилась я с ней частично. Мы тоже жили в лесу, но деньги у нас водились. Правда, для этого мне приходилось много плеваться и травить клиентов стимуляторами.
- Вот! – притащил мне кружку с водой Гри. – Срочно выпей, пока ничего лишнего не наговорила!
- Спасибо! – выдула я воду и облегченно вздохнула. Потом строго посмотрела на волка и сказала: - Если мое мнение учитывается, то я категорически против гаремов! Каждой твари по паре!
- В смысле, две жены можно? – с надеждой уставился на меня оборотень.
- Каждой твари по одной паре! – покачала я головой. – Сиречь, хватит с тебя одной женщины. Нечего тут семейственность разводить! – И напугала: - Представляешь, если у всех твоих гипотетических баб течка начнется в одно и то же время? Как будешь выживать?
- Вдали? – почесал лохматую голову волк, под пристальным взглядом супруги. Но, вижу, задумался мужик крепко. Все же такой довод опровергнуть трудно.
- Ну, мы пошли, госпожа ведьма, - тряхнула мужа за шкирку волчица. – Благодарствуем за совет и разъяснение. Вам ежели кого проводить отсюда надо – обращайтесь. Мы владеем разными способами убеждения – от ласковых до экстремальных. – Она запнулась: -Экстремальные – это у кого желудок покрепче. А то иногда такие немытые экземпляры попадаются – кусаешь и прямо чувствуешь, как принимаешь грязевые ванны изнутри и обогащаешься новыми микробами.
- Идите с богом, - согласилась я. Вспомнила: - Увидите Кента, привет ему передавайте!
- Почему мы должны его видеть? – вытаращилась на меня эта парочка.
- Но он же тоже оборотень? – не поняла я вопроса.
- Это мы оборотни, - не согласился со мной волк. – А он кентавр!
- А есть разница? – поразилась я таким нюансам. Все же век живи, два учись и всю жизнь расплачивайся.
- Конечно! – закатили глаза оборотни и объяснили: - Мы, когда обращаемся, полностью становимся животными. Либо волк, либо человек. А он кто? Недочеловек или полулошадь?
- Это, конечно, да, - задумчиво закивала я головой под тихий гогот кота. – Вопрос, безусловно, интересный. Ну вы идите, идите, а я поразмыслю, как классифицировать кентавров.
Волки вежливо попрощались и умелись выяснять свои семейные отношения без свидетелей.
- Знаешь, - повернулся ко мне Гри, весело блестя разноцветными глазами, - с тобой точно не заскучаешь.
- Это-то и страшно, - призналась я, отправляясь спать.
Наступило жаркое лето, и я открыла для себя лесное озеро. Вернее, мне его открыл Чертова Малютка. Так и сказал: «Открытие сезона утопленников началось»! Это когда он прибежал за мной, чтобы я вытащила невинную деву, которая пыталась утопиться на мелководье.
Ага. Эта мерзавка пришла, засунула ноги по колено в холодную воду и ждала, когда захлебнется. Прямо до посинения ждала.
- Зоя, - прыгал рядом со мной возбужденный чертенок, когда мы с Гри примчались на манер Скорой Помощи, - вытащи эту красу отсюда, пожалуйста! А то она на нас не реагирует. Орет, что неправильно распределили, ей по статусу в рай положено. Типа она чиста душой и телом! – Малютка подпрыгнул еще раз с возмущением: - Конечно, чиста – шестой час мокнет!
- Извините, - обратилась я к девушке, - вы бы не могли решить свои дела в другом месте?
- Где? – обратила на меня заплаканные карие очи синяя дева. – И как? – И так философски это прозвучало.
- Дык вот, - протянул ей веревку чертенок, обрадованный начавшимся диалогом. – Даже мыло могу пожертвовать и намылить тоже помогу, только освободите озеро. У нас кувшинки редкие, завянуть могут от вашего вида.
- Но-но, - вылез к нам леший. – Чего она будет мой лес поганить своим телом? Пусть в город идет – там даже особо стараться не надо. Погуляй ночью по улице и сразу проблема успокоится на ближайшем погосте.
- Так! – прекратила я прения, рассматривая безучастную деву. Тронула ее за плечо: - Что случилось? Почему такие радикальные меры? Может, помочь чем-то?
- Он меня не лю-ю-ю-юбит! – снова сморщилось миленькое личико девушки. – Совсе-е-е-ем!
- Кто? – уставилась я на нее. – Кто тебя не любит?
- Он! – вытащила она из-за пазухи белоснежного балахона какую-то смятую бумажку и сунула мне в руки. И почему все девы бегают топиться в белых ночных рубашках? Надеются, что по дороге поймают и отговорят?
- Чур меня! – развернула я листок и отшатнулась. Там было углем нарисовано что-то перекошенное с одним глазом, без зубов и носом на сторону. – Это ж счастье, что такой не любит.
- Дай посмотреть, - сунулся ко мне любопытный Гри и отпрыгнул, вздыбив шерсть. Слегка успокоился и сказал: - Слышь, дуреха, выползай на берег. Мы тебе сейчас кого-то посимпатичнее найдем.
- А мне можно? – сунул в бумажку пятачок Малютка. – Ой! Он на моего двоюродного дедушку похож. Просто одна рожа. Он тоже так выглядит, когда синявки нажрется.
- Так он не красивый? – шмыгнула носом дева, выползая на берег и присоединяясь к нам. Чертик, как это увидел, свистнул и весь берег мгновенно оцепило чертово семейство, занимая бдительный караул.
- Не то чтобы очень, - обтекаемо сказали мы с Гри, переглянувшись. – Но если душа просит, то можем приворожить. Только что ты с ним, таким, делать потом будешь?
- Да-а-а, - заглянул в бумажку Леви, - я бы его в свой лес точно не пустил. У меня зверье бы повымерло от такой радости.
- Не надо привораживать, - всхлипнула последний раз дева, отбирая у меня бумажку и изучая. – Когда я последний раз его видела, он был гораздо симпатичнее, а тут…
- И кто это рисовал? –
