комплекции. А перед ними скакал одетый в шутовской наряд «конферансье». Рабский торг, конечно же. Местная версия новониколаевских братьев Кулема, коллеги Гиены по прошлой жизни.
Но подход был немного другой. Эти явно делали ставку на шоу, музыкальное сопровождение торговли, и ужимки главного заводящего.
— Посмотрите, какая фифа! — голосил он, гладя по полным бокам невысокую девушку с весьма выдающимися формами. — Она согреет вашу постель так, что даже в лютые морозы будет жарко!
Шут одним движением спустил ее платье до талии, обнажив грудь. Девушка густо покраснела и постаралась прикрыться ладошками. Но ведущий моментально пресек это движение. Толкнул ее к краю сцены. Внушительные сиськи упруго подскочили. Публика разразилась одобрительными воплями и хлопками.
Я отвернулся. Девушку было ужасно жаль. Но поделать с этим я ничего не мог. Работорговля тут цвела буйным цветом. Купить эту девочку и отпустить ее на свободу у меня просто не хватит денег. А сломать систему... Ну... Может, когда-нибудь...
Хорошее настроение слегка поблекло. Я направился к одежным рядам.
Желаемое я заполучил минут через двадцать. Правда, за сапоги пришлось поторговаться. Ушлый торговец пытался выдать ношеные сапоги за новые, до блеска натерев их ваксой.
Но зато в комплект к штормовке мне выдали просто так вязаную шапочку с прорезями для глаз. Мол, зимой спасибо скажешь, парень.
А вот теперь уже можно и навестить «Кобылий доктор», выпить там кружечку пивка, для своих есть шанс, что не разбавляют.
Натаху я заметил издалека. Ее рыжие волосы вообще довольно трудно не заметить — сияют, как второе солнце. Она сидела за уличным столиком. С кем-то болтала и улыбалась. Я ускорил шаг. Не то, чтобы нам срочно нужно было что-то обсудить, просто я был рад ее видеть.
— Привет! — сказал я, подходя к столику. — А я искал тебя дома...
— Мы гуляли по Саду Буфф, и зашли выпить по коктейлю, — сказала Натаха, подняв глаза от своего собеседника. Рука которого лежала на ее руке.
— О, привет Лебовский! — невозмутимо сказал Йован. — А вы что, знакомы?
Глава 8. В деревню, в глушь, в Белобородово
Голова, которая к этому моменту уже почти прошла, тут же вспомнила, что ей все еще положено болеть. И еще до кучи показалось, что заныли все зубы.
— Что-то случилось? — спросила Натаха и озабоченно нахмурилась.
— Отскочим на пару слов, — сказал я, стараясь не морщиться.
— Эй, что еще за дела? — Йован сделал попытку встать.
— Завянь, болгарин, — я легонько хлопнул его по плечу.
— Все нормально, Йован, я сейчас вернусь, — Натаха улыбнулась сербу и нежно пожала ему руку. Интересно, он знает, что она тем же движением способна сломать ему все пальцы?
Мы с Натахой отошли на несколько метров.
— Что у тебя с лицом? — спросила она. — Да и с одеждой... гм...
— Долго рассказывать, — я неопределенно махнул рукой. — У меня страшное похмелье, но к делу это не относится. Короче, есть дело. Завтра ранним утром я возьму шишигу, и надо будет съездить в одно место. Разведка на пересеченной местности, недружелюбные аборигены... возможны. Короче, оружие берем, припасы какие-нибудь тоже. На всякий случай. Если нам повезет, то мы метнемся одним днем, получим деньги, и все будет в ажуре.
— А если не повезет? — глаза Натахи азартно заблестели.
— Тогда вернемся не все, — я пожал плечами. — Или не целиком. Или вообще не вернемся. Навскидку дело кажется проще некуда. Нужно всего-то послоняться в окрестностях одной деревни, чтобы найти спрятанную лабораторию. Но ты же знаешь, как оно бывает в таких случаях? А может я с вечера возьму шишигу и приеду ночевать к вам...
— Что ты возьмешь? — Натаха удивленно подняла бровь. — Я и в первый раз не поняла, но не переспроисла.
— Ну, машину, — я усмехнулся, потом поморщился. — Грузовик. Если Гиена завтра не работает, можно его тоже взять. Бюрократа... С Бюрократом я, наверное, сейчас в университете увижусь.
— Подожди... — Натаха прищурилась. — Так эта работа, о которой ты говоришь, дело того расфранченого мальчика, за которым Бюрократ сейчас хвостом ходит?
— Стаса Демидова, да, — я кивнул. Бросил взгляд на Йована, который сидел за столиком и нервничал все отчетливее. Мысленно ухмыльнулся. — Ладно, я побежал готовить машину, возвращайся к своему болгарину, а то он того и гляди взорвется.
— Болгарину? — переспросила Натаха. — Он же серб. Говорит, что учился в Соловецкой артели, пока его в Сибирь не сослали...
— А, ну да, мундир же, точно, — хмыкнул я. Вроде в прошлый раз история была какая-то другая... — Все, до вечера, я побежал.
Чтобы еще больше позлить Йована, я чмокнул Натаху в щеку, помахал сербу рукой и быстрым шагом направился в сторону университета.
Субботний университет разительно отличается от субботнего же Толкучего рынка. Во дворе никто не кучкуется, коридоры гулкие и пустые, во внутреннем парке разве что пара заучек на скамейках с книжками. Остальные, по всей видимости, с самого утра развлекаются. Кто-то болеет с похмелья, кто-то до обеда спит в общаге, кто-то глазеет на рабский торг или, там, свидания в Саду Буфф устраивает. Говорят, там по выходным играет оркестр, но я так ни разу и не дошел до этого прогулочного места.
Стучать в ворота университетской стоянки мне пришлось долго. И когда я уже был готов просто перемахнуть через забор, засов наконец-то заскрипел, и калитка распахнулась.
— А, это ты Лебовский... — судя по лицу, смотритель университетского автопарка относился к числу тех, у кого было похмелье. Как, впрочем, и я. Но у меня случайно получилось, а вот он-то, явно идейный празднователь священной пятницы. — Надо тебе ключ сделать, чтобы ты меня не дергал каждый раз, когда захочешь со своей машиной лобызаться...
— Я сегодня ее заберу на пару дней, — сказал я.
— А подпись ректора на это у тебя есть? — он подозрительно прищурился, потом лицо его скривилось и приобрело вместо подозрительно выражения плаксивое.
— У тебя синдром вахтера что ли проснулся? — я хохотнул. — Машину уже выделили нашему факультету. За подписью ректора. Или это означает, что я могу посидеть на водительском кресле, пока машина на парковке стоит?
— А ежели с ней что случится, то кому отвечать? — смотритель набычился.
— Мне и отвечать, —
