— А в чем особенность твоей магии, Грим? Ты колдун…
— Я не колдун.
— Очень интересно. Луна, ветер, полеты, защита… говорят, что ты еще без касания можешь силой воздействовать. Правда?
— Магия не во мне, а в предмете, который я ношу на шее. Оберег, артефакт, подарок — зови как хочешь. Он дает силы и возможности.
Грим шел и смотрел вперед, но я все равно чувствовала его напряжение. Наверняка так вот рядом давно, или вообще никогда, никто не ходил, и он свыкается со мной, нарушившей его личное пространство. От него не то чтобы прямо штормовыми волнами било, а так только, слегка.
— Живодерка умеет подчинять зверей, травит их друг на друга и на людей, измывается и умерщвляет тех живых существ, что слабее человека. Собаки поддаются быстрее всего, потому что из всех наиболее преданы. Изверг подчиняет людей, обращая в своих подданных и заставляя совершать преступления. Наслаждается видом расправы и самим фактом, что ломает и подавляет самых мягких и добрых, не способных давать силе отпор. Дрянь в Сумеречном извращает представление человека о себе, она без посредников действует на жертву, доводит до отчаянья, высасывает все светлое, что есть в душе. И особенно любит выбирать ярких, отдающих, сияющих для всех других больше, чем для себя. Почему-то таких легче всего вывернуть наизнанку и заставить себя убить.
— А Тень? Та, что здесь?
— Этот Слуга двулик — одних он перекармливает гордыней, заставляя думать, что все вокруг тля, пыль. Других — самоуничижением, когда человек теряет волю и думает, что он — ничто. Абсолютное ничто. Воздействие Тени самое тонкое и самое незаметное, может длится дни, а может ударить в миг… Здесь семью управляющего отравила служанка. Вскормила гордыню и совершила преступление.
— Как против такого можно вообще бороться?
— Со стороны — никак. — Грим дернул щекой, а на скуле сыграла нервная жилка. — Все упирается в силу духа того человека, на которого напал Слуга. И если с Живодеркой и Извергом я могу физически спасти и отбить, то с другими двумя сложнее.
— А ветер тебе доложил, что я уделала эту Дрянь, да?
— Да, Тио.
— А куда мы идем?
Мало того, что свернули с прямого переулка, так еще и вышли на большую улицу и двинулись не к золотым воротам, а вглубь. С Гримом никакой патруль не страшен и ни один из охраны не подойдет и не спросит, чего это я такая мышь в обносках удумала нос сюда сунуть? Люди как расходились, так и продолжали расходиться задолго заранее.
— Сестричка помогла в поисках. Ветер умеет бороться с потоком Дряни, а Луна может обнаружить проявление Тени. Если сил много, она обходит дозором каждый уголок Золотого и заметит если какая-то дымка не успеет вовремя спрятаться и зашипит от ее света.
— Тебе бы сказки писать… — сказала едва слышно, скорее для себя, чем для него. — Здорово слова складываешь.
— Она нашла Тень в том доме.
Грим качнул головой, указав своим длинным носом на темный особняк с синей крышей. На три этажа домина, с шикарным разбитым парком, аллеей и вытянутым прудом в ландшафте.
— Погоди-погоди… так ты не из-за меня здесь, а из-за Слуги? Вот враль.
— Я никогда не солгу тебе, Тио. Так совпало, что ты в Золотом районе, а не где-то еще. Но я искал тебя, и я хотел, чтобы ты пошла со мной. Ты пойдешь со мной?
— Да!
За три шага до — дверь открылась, и следующая, и следующая. Один в один как будто привратник бежал впереди и торопливо распахивал створки, только бы не задержать на пороге важного гостя или самих господ. Это же надо вдруг оказаться в таком дворце и в такой роли! Как королева!
Людей не было. Шуршало, шелестело шагами, топало — все скрывались внутри, расходясь заблаговременно. Я не успевала заметить ни одного человека — хоть обслугу, хоть кого из домочадцев, хоть самого хозяина.
Вот так Грим и живет, что все разбегаются как тараканы при свете? Я понимаю, я сама почти нелюдимка, но у меня не дошло до крайности. Я жила среди людей, я общалась с ними и не уверенна, что чувствовала бы себя комфортно, если бы совсем-совсем не могла ни с кем перемолвится словом.
Войдя в самую большую залу, Грим запрокинул голову и стал поворачиваться вокруг себя, как высматривал что-то невидимое глазу. Приподнял руку и, не трогая, локтем заставил попятиться за спину.
Внезапно у меня зашумела кровь в ушах, сердце забилось сильнее и стало реально жарко. Я ощутила свои шрамы на теле не как нечто болезненное и омертвевшее, вроде ожоговой корки, а как будто они вновь вскрылись, закровили, источаясь болью и жизненной силой. Ударило этим так резко, что я немного скрючилась и быстро схватилась за шею — кожа горит, но крови на самом деле нет. Иллюзия!
— Грим, а Тень на расстоянии бить может? А то у меня…
— Может. — Он обернулся, чуть-чуть склонился к уху и рокотнул сухим и глубоким шепотом: — Поддайся на миг, вымани, Тень нужно воплотить, чтобы я смог ее задавить и обезвредить.
Проклятье, от Грима еще и пахло прекрасно… смесь из морозного воздуха, смолянистого дерева и яблочной шкурки. И тонкий телесный запах его самого, такой приятный и почему-то прохладный.
А поддаться… да, это не слишком и трудно. Ощущение, что у меня из ран кровь хлещет и жизнь уходит — ничуть не ослабло, хотя я трезво чувствовала под пальцами запаянные рубцы. Я кивнула Гриму, оскалилась как он бы оскалился, и позволила себе думать, о чем думается.
Духом я сильна, а Безымянный вовремя защитит если переиграю в поддавки и что-то сделаю или не так себя поведу.
Как же он близко… какой же он сильный… он бы не просто не сбежал, он бы тигру пасть голыми руками разжал, чтобы меня вытащить! И не остановился, а вывернул бы челюсть зверю!
Грим снова отвернулся, попятился от центра залы, оттесняя меня спиной к стене и загораживая от теней, которых вдруг стало больше. Света мало, огней не жгли, но и от пасмурной погоды в окна… нет. Как будто собрались тучи. Как будто быстро наступал вечер.
Какой же он сильный, и какая же я слабая… кто-то рожден бойцом, сразу, а кто-то рожден жертвой. Нет разве? Я что-то там про себя придумала. Возомнила.
Затрясло и руки, и ноги, нестерпимо захотелось заплакать. Кровь-то не остановить… И никто не собирается мне помогать ее останавливать, потому что так и надо — это жертвоприношение.
Властью тех, кто самой природой поставлен выше: мужчины и зверя. Меня растили для услужения, для пользования и в итоге я стала добычей хищника. Родилась только для этого — стать жертвой. Сладкой, трепещущей, послушной — кому-то любовницей, а кому-то едой… отец, брат, тигр — я не человек, а кусок мяса для них! Мной можно распоряжаться, можно приказывать, можно продать… можно жрать!
— Подавятся…
Хрипнула я хоть и придушенно, но яростно. Меня заполнили злость и сопротивление, а рука полезла в сумку за ножом. Ну, да, конечно! Так я и далась кому-то добровольно — что в руки, что в зубы! Меня больше не обмануть, не купить на жалость и дочернюю любовь, не заставить упасть на колени даже если ударит тяжелая тигриная лапа!
