Дракон
— Ну, да, конечно…
А вот и собаки. Я остановилась в самом начале проезда и сдала назад к остановке, едва их заметила.
Почти семь утра, ноябрь и туман — свору, приютившуюся вдоль забора не сразу и заметишь. Самое противное — света нет, заброшка, жилых домов в Трущобном осталось штук двадцать, а частный сектор целиком почти пустырь.
В обход? Да, можно, но придется давать крюк — ни один из следующих проездов не выводит к Краюшке, придется обходить с километр, а потом возвращаться вдоль трассы. Ломиться через участки — не вариант, там тоже где-то могут засесть собаки.
Последняя новость два дня уже всех на ушах держит: женщину насмерть стая загрызла. Говорили, что эта тетка, дура безмозглая, прикармливала бездомных песиков. Нарочно ходила, носила объедки, потому что жалко. Потому что собаки добрые. А я всегда знала, что коты — лучше.
— Да где все, вымер город что ли?
Уже должен был хоть кто-то из коллег подойти, а улица пустая, и «единичка» с грохотом проехала по путям без остановки, не высадив пассажиров. Какого ляда происходит? Нутром почувствовала, что сегодня все вокруг странное. Больше чем обычно.
А город у нас и без того был не похож ни на какие другие, — одна огромная аномалия. Центральный парк, пять районов вокруг него, как куски у пирога, и каждый характерен своим. Трущобный — бедняцкий, малолюдный и разрушенный. Царство серого кирпича, раскрошенных тротуарных плит, высохших газонов, спиленных деревьев и грязи. Проезды — вообще красота, месиво из земли и щебня.
Недалеко от этого ушел Казематный — район, на периферии которого располагались — служба порядка, пожарка и местная тюрьма. Те, кто там работал, жили в Мирном районе, по соседству, а в самом Казематном обитать не очень. Разрухи много, преступников, да и тех, кто пустил жизнь на самотек и опустился в бытовое свинство и алкоголизм.
Я жила в Мирном, как и большинство благополучных. Вот где город был похож на город, так это там — на окраине кладбище и больничка, в самом районе две школы, и магазины более-менее нормальные, и по вечерам гулять во дворах и на улицах можно. Ни тебе бродячих собак, пьяных компаний или темных личностей. Темных — в буквальном смысле.
Те, кому не очень повезло жить в Сумеречном районе, частенько рассказывали о всякой жути, которая творилась на их территории, едва наступала ночь. Я в потустороннее верила, и верила, что там, где-то за пологом тьмы, на самом деле живет демон без имени. Его редко кто видел, но слухи о нем были самые постоянные. Безымянный — черный колдун, умеющий калечить силой на расстоянии, умеющий исчезать и появляться из воздуха, и ему приписывали власть над Слугами. Эти сущности были еще более жуткими, и их видели еще реже. Много лет о Слугах лишь говорили — так мало они проявлялись и так мало показывались на глаза. А вот за последние два года — все больше и чаще. Лично я не встречала ни одного, но то, как стал проседать город под их влиянием, было доказательством — мы все больше тонули в проклятии этого места.
Даже Золотой район — мир богачей и власть имущих, островок роскоши на нашем болоте, и тот погряз в бедах. Говорят, что зло проникло за высокий забор и строгую охрану. Они жили как в другом мире и даже будто в другом времени, а все равно не убереглись.
— А вот и кто-то идет…
Я вскинулась, но тут же и досадливо топнула ногой — посторонний. На проезд заворачивали только те, кому нужно было к гаражам, кто в «Трех шкурах» работал. Коллектив у нас был женский, начальник — единственный мужчина, и по фигуре этот прохожий явно был не он.
Все-таки я оторвалась от своего места, прошлась по сырому тротуару, обходя лужу, чтобы не зачерпнуть в расклеенные старые сапоги, и на всякий случай встала поближе к повороту — а вдруг повезет? Повезло! Мужчина в черном пальто, высокий и очень худой, — сбавил шаг и свернул к проезду. Отлично! Я без церемоний быстро его догнала и пристроилась шагов на десять позади. Собралась — закинула косы за спину, спустила сумку с плеча, готовая сунуть ее в пасть первой же псине, что попробует кинуться, и нащупала свой короткий нож. Готова. Отбиться от стаи в одиночку — нереально, а вдвоем уже вариант, тем более, что при таком раскладе собаки вообще могли передумать нападать.
Не… что-то сегодня явно было не просто! Потянуло ветром, рассеивая туман. И луна стала светить ярко, как будто высоко прожектор подвесили.
Мужчина шел как шел, но едва я чуть сократила расстояние, остановился. Я тоже застопорилась. Воздух загудел. Не в смысле какого-то звука, а я почувствовала странную волну, что захотелось вдохнуть поглубже и приготовиться к нырку в воду. Собаки, до которых оставалось несколько метров, тоже что-то почуяли. Все проснулись, поднялись и быстро потрусили в разные стороны. Кто побежал вперед, кто заполз под забор, а кто заметался, не найдя щели рядом и в итоге рванул в нашу сторону — обдирая доски боком и начиная визжать от страха — только бы быстрее проскочить. Вот это эффект! А что их так напугало-то?
Мужчина медленно на меня обернулся.
Сейчас начнется — разглядит по утренним сумеркам, скуксится и куда-нибудь глаза спрячет. Так все делали. Я красоту не скрывала — шрамы от скулы до подбородка ничем не замазывала и масок не носила. Их продолжение — на шее и ключице закрывал шарф и воротник, а на спине и груди одежда в целом. Но и того хватало, вершинки айсберга, что люди от меня всегда отворачивались.
Мужчина глаза не увел, наоборот, весь застыл и прямо впился в лицо взглядом. Никакой неловкости. Даже был… поражен что ли? Я не совсем поняла.
Лицо у незнакомца костистое, узкое и такое худое, что щеки оттенялись впадинами. Рот длинный, нос тонкий и выступающий вперед, как пика, брови черные и широкие, а глаза — большие, но утонувшие в темных впалых глазницах. И волосы под стать — черные, полудлинные, почти до плеч, и разбитые на пряди — как будто ему голову тушью заштриховали. Он был страшен, почти уродлив болезненной резкостью черт, реально — портрет, нарисованный злым художником, что больше раздирал лист острым карандашом, чем вел линию. Одежда на нем вся темная, хорошо скроенная по фигуре, — зловещий образ. А не тот ли он демон, а? Я даже улыбнулась догадке — только вспомнила о Безымянном, как он собственной персоной и объявился? А чем еще объяснить этот магический маневр с собаками?
Но, с другой стороны… человек как человек, а про колдуна говорили, что к нему нельзя близко подойти — у того защитное поле.
— Кто ты?
Приятный голос — сухой, как треск, но и с легким внутренним рокотанием. Какого ляда меня пробирает до мурашек? Хорош! Из-за этого я даже не промолчала, а пошутила:
— Судьба твоя. Заждался?
Вот же засада… очередной удар в сердце — клыки! Он невесело, улыбнулся, почти ощерившись в едком оскале, растянув губы и собрав на щеках и переносице морщины. Как будто фраза причинила боль, а он над ней вот так и посмеялся. Клыки не аномальные, вполне частая особенность у некоторых людей, когда клыки чуть длиннее нормы, и сам ряд зубов не совсем ровен. Но опять же все тот же злой творец так отыгрался на улыбке, что она совершенно превратила мужчину в подобие хищника.
