class="p">«Пожалуй, Эмерите теперь пора учить и Кру разбираться в здешней растительности».
Кру высыпает грибы на траву и, раскрыв рот, смотрит на Айви, пытающуюся совладать с
тяжёлым луком. Она целится в трухлявый пенёк, торчащий шагах в десяти, но стрелы упрямо летят
мимо. Но, хотя бы, летят! Это – уже что-то!
«Айви, что ты хочешь сделать?» – озадаченно спрашивает Кру, глядя в её раздосадованное
очередным промахом лицо.
«Я хочу воткнуть эту стрелу вон в тот пенёк!»
Кру улыбается во весь рот:
«Тогда подойди поближе!»
«Нет, Кру! Я должна стоять здесь!»
Одно мгновение он раздумывает, а потом, стремительно ринувшись к пеньку и легко выковырнув
его из земли, подтаскивает к Айви и уверенно командует:
«Втыкай!»
Айви обессилено опускает руки с луком и, взглянув на Грэйккона, который, пряча лицо и
отворачиваясь, сотрясается от смеха, тоже не выдерживает и хохочет.
***
«…Знаешь, Айви, Великий Царь желает, чтобы Его дети были воинами. Потому что зло не
дремлет. Тёмный Властелин будет пытаться снова поработить тебя, и это – как постоянная война. Ты
должна сражаться со злом в твоём сердце. И ты можешь помогать сражаться другим».
«Как это, отец?»
«По-разному… Иногда – просить за кого-то Великого Царя, иногда – поддерживать кого-то в
деле, иногда – просто ждать, а это бывает посложнее, чем махать мечом, а иногда… – тут Грэйккон
весело щурится, – Просто не мешать Великому Царю делать то, что Он хочет!»
Айви улыбается: она любит эту озорную искорку в глазах Грэйккона.
«Ты и за меня сражался?»
«В твоём случае я, скорее всего, «не мешал»! Но теперь буду сражаться, пока жив. И не только за
тебя, у меня ведь есть ещё сыновья и дочери. И в этой войне самое главное – не удаляться от
Великого Царя, не терять Его из виду, хранить Его, как величайшую драгоценность. Не забудь:
только Он – источник твоей силы и залог твоей победы. Пока Он царствует в твоём сердце, ты в
безопасности».
«А тот человек, которого ты искал в Столице, он тоже – из твоих детей?»
«Нет, он сын моего друга. И я не нашёл его».
***
«…Помни, Айви: дети Золотого Города не могут делать всё, что попало, они должны вести себя
достойно Имени, которое носят».
«Наверное, это нелегко, отец?»
«Это не всегда легко, но, знаешь… – в голосе Грэйккона появляется та непередаваемая интонация,
по которой Айви сразу догадывается: сейчас он скажет что-то очень важное, – Ты никогда не
сможешь объяснить волку, что проливать невинную кровь – это безжалостно и бесчеловечно. Он -
волк и хочет есть! Попробуй, научи его есть траву! Но если волк превратится в овцу, – никакая сила в
Поднебесье не заставит его зарезать даже маленького кролика. Сырое мясо будет отвратительно
ему».
«Разве такое возможно, отец?»
«Что именно?»
«Превратить волка в овцу?»
Грэйкон долго, задумчиво смотрит вдаль. Айви догадывается, о чём он думает в такие моменты,
что вспоминает, хотя Грэйккон не рассказывает ей о своём прошлом, разве что, совсем немного,
намёками. Наконец, он поворачивается к ней и тихо произносит:
«Человеку это невозможно, но Великому Царю возможно всё!»
***
«Так, голубчик, иди сюда! Ты будешь нас учить!» – командует Эмерита и, стянув с подбежавшего
Кру рубашку, усаживает его напротив Айви.
«Здесь, – Эмерита касается шеи Кру, – Два главных канала: по одному течёт тёмная кровь, по
другому – ярко-алая. Если повреждён канал с тёмной кровью, человек умирает через несколько
мгновений. В бою таким раненым никто уже не поможет, – лёгкая тень пробегает по её лицу, – А если
повреждён канал с ярко-алой, человек будет жив ещё какое-то время, пока вся кровь не вытечет. Но
если её вовремя остановить, вот так: – Эмерита легко надавливает пальцем, от чего Кру,
сморщившись, хихикает и втягивает голову в плечи, – Есть слабая надежда. Тут уже всё зависит от
глубины раны. Запоминай, дочка. У тебя есть дар, это сразу видно, – ты быстро научишься».
«А где ты научилась этому?»
«Мой муж и сыновья были солдатами, а я – при войске».
«А где они сейчас?»
«У солдат – одна судьба… А в те времена часто были войны…»
***
«Смотрите! – Кру стремглав несётся по росистому лугу, обхватив руками что-то чёрное и, видимо,
живое. Подбежав, он плюхается у их ног и вываливает на траву небольшую чёрную собачку. – Вот!
Она ходила за мной! Я дал ей пряник!» – радостно сообщает он озадаченному Грэйккону.
Собачка поднимается и, поведя носом, уверенно движется к котелку с обедом. Одна задняя лапа
её поджата и неестественно вывернута. Но на остальных трёх она передвигается довольно быстро.
«Да уж… – бормочет Грэйккон, – И что с ней делать?»
Но делать ничего не приходится: когда они снова трогаются в путь, собачка просто ковыляет за
ними, иногда надолго отставая, но неизменно догоняя их через какое-то время. Вскоре все
привыкают к её обществу, а Кру – так выглядит просто счастливым! На вопрос: почему он назвал её
Кукой, он ответить не может, только пожимает плечами и скармливает ей очередной пряник.
Пряники Кука находит мастерски. Кру необычайно заинтересовался этим явлением и прячет их в
самые невероятные места. Стоит ему произнести: «Ищи!», как собака, подняв нос, тут же
безошибочно идёт в нужном направлении.
«Её нос устроен так, что она видит им лучше, чем мы – глазами» – объясняет Эмерита.
«Она видит носом?!» – поражается Кру.
«Ну, да…»
Он подходит к Куке и, бесцеремонно схватив за морду, заглядывает в ноздри.
«Не видно…»
«Чего?» – не понимает Эмерита.
«Глаз не видно!» – разочарованно сообщает Кру, продолжая сжимать чёрный бархатный нос. Кука
смотрит на него блестящими глазками и терпеливо ждёт освобождения, пока, наконец, не
выдерживает и тихо скулит…
***
Айви вздрогнула и открыла глаза. Кука и вправду скулила где-то совсем рядом. Айви сладко
потянулась и, стряхнув статки дремотных воспоминаний, выбралась из тёплого душистого стога на
прохладный осенний воздух.
Было тихое утро середины осени, и их путешествие подходило к концу. Последние несколько
дней они шли по отдалённым полям и пастбищам Элефтерры, и Грэйккон рассчитывал к обеду быть
в ближайшем посёлке, а завтра или послезавтра добраться до Серебряного Города.
Больше двух месяцев они обходили Море с севера, двигаясь вдоль побережья, с той самой,
памятной ночи, когда каждый понял, что после всего случившегося никому из них оставаться в
Песчаном Городе нельзя.
«На последний корабль, отплывающий на восток, мы опоздали, да и опасно было бы сейчас
показываться в Порте, – рассуждал Грэйккон, – Придётся идти пешком. Это лучше, чем полгода
