Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
медицинской кибернетике. Руководителем диплома Пинхаса Пастера был отец Сабины профессор Кауфман. Пинхас приезжал в большой дом семьи Кауфман почти ежедневно после утренних лекций. Несколько часов он работал в кабинете с профессором, потом мужчин приглашали на ужин. Так Пинхас познакомился с дочерью профессора Сабиной, которая училась на втором курсе актерского факультета. За столом Пинхас преображался, превращался из сухого аналитика в милого парня, рассказывающего смешные истории и даже поющего дуэтом с Сабиной веселые песенки. Впрочем, делал он это абсолютно автоматически. И во время рассказа, и во время исполнения песен взгляд молодого ученого был устремлен в только ему ведомые дали, в которых человечество решало проблемы своего оздоровления с помощью идей медицинской кибернетики. Мама Сабины, властная и расчетливая хозяйка дома, с улыбкой смотрела на этот дуэт. Она уже просчитала вариант соединения легкомысленной дочери с перспективным специалистом, по словам мужа, почти гением, а значит, будущим академиком. За столом она заводила разговоры о вреде переработки для молодых организмов и о необходимости отдыхать после трудов праведных. Под «молодым организмом» она подразумевала Пинхаса, а под «отдыхом» – поход в кино, театр или бар со своей дочерью. Сначала Пинхас, погруженный в свои размышления, никак не связывал абстрактные застольные беседы с конкретной ситуацией в доме профессора Кауфмана. Как вежливый человек, он не спорил с хозяйкой, отвечал на вопросы, как именно он любит отдыхать, и даже рассказал, что в школьные годы научился управлять небольшой яхтой, но не спешил приглашать Сабину на совместный отдых. Но как-то во время исполнения дуэтом веселой песенки «В стране, текущей молоком и медом», в которой воспевалась «свежая и беззаботная» дочь охотника по имени Лея, он вдруг поднял глаза, на мгновение оторвался от своих мыслей и заметил Сабину. Почему это видение, которое так долго было перед его глазами, поразило его именно в эту секунду, никому не известно. Сама Сабина приписала это чудо великой магии искусства, а именно песенке, в последних строках которой говорилось, что «охотник подстрелил оленя, а дочка – паренька, поразив его в самое сердце».
С этого момента события развивались стремительно. Пинхас пригласил Сабину в кино, оттуда они заглянули в бар, где он и предложил ей стать его женой.
После свадьбы Сабина полностью посвятила себя интересам мужа. Пинхас защитил диплом, который произвел фурор в научных кругах, и был приглашен на работу в лабораторию медицинской кибернетики института фармакологии и токсикологии Армии обороны Израиля. Оставив актерскую карьеру, Сабина занялась домом. Покупала Пинхасу его любимые отбивные, готовила их так, как любит он, возила его, так и не освоившего искусство управления автомобилем, вечерами в бассейн и спортивный зал. Потом родила мальчика и окончательно похоронила мечты о сцене и кинокамере.
Дана, случайно узнававшая о переменах в жизни Сабины от общих знакомых и из социальных сетей, действия подруги не одобрила и искренне им удивилась. Сабина! Такая целеустремленная и сильная, мечтавшая завоевывать залы, города и страны, блистать на кинофестивалях, получать призы и награды, стоит у плиты, готовит фаршированную рыбу, форшмак[32] или цимес[33] и думает только о том, какое впечатление произведет ее Пинхас на участников очередной научной конференции.
Впрочем, профессия адвоката научила Дану искать оправдания каждому человеческому поступку и не делать скоропалительных выводов. Встретившись с Сабиной, она ни словом не упомянула о своем удивлении. И именно это позволило им сохранить добрые воспоминания друг о друге и дружеские отношения на долгие годы.
…Дана оставила машину на парковке офиса и пешком вошла в Старый город через Яффские ворота. Пересекла площадь, мощенную камнем, отшлифованным за тысячи лет сотнями тысяч ботинок, сапог, туфелек, калиг, сандалий и деревянных башмаков, оставила справа от себя башню Давида, дошла до церкви Иоанна Крестителя и свернула на Христианскую улицу. С минарета мечети Омара[34] что-то призывно пел муэдзин. Дана ускорила шаг, чтобы не оказаться в толпе молящихся, миновала храм Гроба Господня[35], перед которым, как обычно, толпились паломники, и оказалась перед мрачным зданием Греко-православного патриархата Иерусалима. Обогнула его по улочке Святого Франциска[36] и вышла к самым дверям кафе «Аладдин». Дана потянула на себя резную дверцу и ощутила резкий, но одновременно и успокаивающий запах кардамона. С удовольствием втянула носом воздух, переступила порог и сразу увидела Сабину. Подруга сидела в углу, не сводя глаз со стоящей перед ней чашки. Навстречу Дане двинулся пожилой араб в традиционной черно-белой куфии[37]. Он узнал Дану и улыбнулся, отчего его серо-желтые усы приподнялись буквой V.
– Здравствуйте, госпожа. Как обычно?
– Здравствуйте, Абдулла, – кивнула Дана. – Конечно. Бедуинский кофе, но с лимоном.
Абдулла кивнул и иронично нахмурился, будто хотел сказать, что постоянная посетительница могла и не напоминать о своих пристрастиях.
– А что пьет эта дама? – Дана кивнула на Сабину.
– Чай масала.
Абдулла сделал приветственный жест и вернулся за стойку. Дана пошла к Сабине, отмечая про себя, что у подруги красные глаза. Сабина явно была в какой-то прострации, во всяком случае, она подняла глаза на Дану только тогда, когда та подошла вплотную к столику. Сабина не произнесла ни слова, ее подбородок задрожал, и по щекам побежали две слезинки.
– Прекращаем плакать, – жестко и даже грубовато сказала Дана вместо приветствия. Она согласилась защищать Пинхаса, значит, не потерпит пустой болтовни, глупых слез и бессмысленных причитаний. Только разговоры по делу и рассказы о том, что произошло. Сабина по тону подруги ощутила ее настроение и мгновенно перестала плакать.
– Хорошо, – закивала она, шмыгая носом и прикладывая к красным глазам белоснежный шелковый платочек.
Сабина погладила Дану по пальцам, но, заметив, что это проявление нежности заставило подругу нахмуриться, отдернула руку и села ровно.
– Я сейчас закажу тебе кофе с лимоном, – сказала она ровным и почти спокойным тоном. – Надеюсь, твои вкусы не изменились?
Дана не выдержала и улыбнулась.
– Я уже заказала. Конечно, мои вкусы не изменились.
К кофе с лимоном она пристрастилась на первом курсе университета, когда перед экзаменами ночами напролет штудировала учебники по экономическому (будь оно неладно) праву. Глаза слипались, замысловатые юридические формулировки договоров о кооперации и законов о банкротстве не доходили до сознания. Дана залезла под холодный душ, но он не помог. Она решила сварить себе кофе. Такой крепкий, какой только сможет. Всыпала в джезву две полных ложки чудно пахнущего бразильского порошка, подумала и добавила еще три. Довела до кипения, сняла, пригубила и поняла, что не сможет сделать больше ни одного глотка. Напиток был до того горьким, что перехватило дыхание. Дана прополоскала рот
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
