видом свежей морковки.
Но чтобы удержать поклонников Эдгар Иванович всё же начал публиковать в своём альманахе тексты особенно стойких льстецов. Этим он добился сразу нескольких целей. Во-первых, ему нравились похвалы в свой адрес. Он жаждал их, как наркоман дозу, и не хотел терять.
Во-вторых, прочие «ослы» наглядно убедились на примере счастливчиков, что морковка всё же реальна и достижима, и это обстоятельство заставляло их ежедневно торчать на литературной страничке Мыльникова и петь тому дифирамбы, что не могло не радовать Эдгара Ивановича.
В-третьих, коломенские авторы, поняв, что их легко могут оттеснить настырные «варяги», тоже теперь вынуждены были нахваливать литературный и редакторский таланты Мыльникова. Никакой критики в адрес его стихов и прозы отныне быть не могло, так как каждый понимал, что подобное действо немедленно закроет ему возможность публикации в коломенском ежегоднике.
Так Эдгар Иванович Мыльников в глазах окружающих превратился в «ведущего писателя Коломны». Внешне казалось, что и он сам, в конце концов, уверовал в это. Но это только казалось. В глубине души Эдгар Иванович прекрасно знал истинную цену и собственному литературному мастерству, и похвалам льстецов. Это знание заставляло его вновь и вновь регистрироваться на литературном сайте под вымышленными никнеймами и от их имени нахваливать свои тексты в тщетной надежде, что кто-то присоединится к этим похвалам не ради возможной публикации в коломенском альманахе, а от чистого сердца.
Шли годы, а таковых бескорыстных читателей не находилось. Бывали, конечно, восторженные отзывы, не сопровождавшиеся просьбой о публикации, но, в конце концов, оказывалось, что они написаны ради такого же ответного положительного отзыва по неписанному правилу этого литературного сайта. У Эдгара Ивановича даже не было уверенности, что его произведение вообще прочитано, ведь на сайте множество авторов пишут отзывы ради начисляемых за них баллов.
И в родной Коломне Мыльникову жилось не столь уж комфортно, как казалось окружающим. Да, как писатель он был здесь вне конкуренции. Эдгар Иванович давно являлся почётным гостем на любом культурном мероприятии. От него ждали выступлений, к его мнению прислушивались. И это было для Мыльникова невыносимой пыткой! Не имея высшего образования и соответствующих знаний, Эдгар Иванович обязан был публично выражать своё мнение по различным вопросам, давать оценку чужим произведениям и поступкам. Будь Мыльников недалёким выскочкой, его бы это нисколько не волновало. Дураки безапелляционно высказываются по любому случаю, считая собственное мнение единственно правильным. Однако, Эдгар Иванович дураком не был. И не хотел таковым выглядеть в глазах окружающих. Но и самостоятельно повышать собственные знания то ли не хотел, то ли не мог, то ли не находил времени.
Он пошёл другим путём: обзванивал друзей и знакомых, в долгих беседах узнавал их мысли по нужному ему вопросу, а потом, выбрав более ему понятные и близкие, выдавал чужое мнение за своё собственное. И как-то это прокатывало, тем более, что ловить его на плагиате никто не пытался — себе дороже выйдет.
Но вот его пригласили на фестиваль «Госпожа вьюга» судить прозу. Мыльникову это польстило, и он согласился. И только потом до него дошло, что тут консультироваться будет не с кем и придётся давать оценку чужим произведениям самостоятельно. Однако отказываться уже было поздно, и Эдгар Иванович решил: будь, что будет! Да и кто посмеет усомниться в его судействе?
Когда главный редактор «Коломенского текста», благоухая французской туалетной водой, грузно плюхнулся на переднее сиденье рядом с водителем, Лидин понял, что он в машине лишний. Оба известных в Коломне донжуана распушили перед Галиной свои павлиньи хвосты, совершенно игнорируя сидящего рядом с ней Игоря. Очевидно, Мыльников Лидина не узнал. Он явно удивился их с Галкой присутствию в машине Петрова, но не задал по этому поводу ни одного вопроса.
Следя за петушиной пикировкой ловеласов, Лидин вдруг понял, насколько они разные. Мыльников был напорист до грубости и даже порой откровенно хамоват, явно не замечая и не понимая этого. Очевидно, любовь для него была не чувством, а физиологической потребностью, удовлетворяемой сексом. В литературных кругах города ходят слухи, что всех женщин Мыльников делит, как и Михаил Лермонтов когда-то, на тех, что дают, и тех, что не дают. Количество первых резко увеличилось, а вторых, соответственно, уменьшилось после того, как Мыльников стал главным редактором коломенского ежегодника.
После череды скандалов последовал неизбежный развод, и Эдгар Иванович из новой холодной панельной многоэтажки переехал в скромную тёплую однокомнатную квартирку в кирпичной низенькой хрущобе, где без всяких помех теперь занимался любимым делом. Здесь он сочинял собственную нетленку и «работал с авторами», лишь изредка появляясь в выделенном администрацией города под редакцию альманаха офисе.
Петров же, бывший офицер, воевавший, как знал Лидин, в нескольких горячих точках, был рыцарски учтив и благороден, благоговел перед женщинами, вне зависимости от их возраста и внешности.
Лидин подивился тому факту, что представитель культуры ведёт себя в беседе с девушкой, как тупой хам-солдафон, а бывший офицер культурен и вежлив, хотя по идее всё должно бы быть наоборот, о чём свидетельствуют многочисленные анекдоты о поручике Ржевском. Размышляя над этим парадоксом, Лидин не заметил, как машина домчалась до места. Просто за окнами вдруг замелькали деревья, между которыми тут и там виднелись палатки. Петров нашёл свободное место на импровизированной стоянке, запер машину, и всей компанией они вступили на тропинку, ведущую в лагерь.
«Госпожа Вьюга»
В серьёзных делах люди выказывают себя такими, какими им подобает выглядеть; в мелочах — такими, какие они есть.
Н. Шамфор
Лагерь ещё спал. Входы большинства палаток были наглухо застёгнуты. На краю большой вытоптанной поляны Игорь увидел раскрашенную в цвета радуги надувную ракушку небольшой эстрады, закреплённую на высоком деревянном помосте. Посреди поляны стояли три коротких (чуть шире эстрады) ряда узких, выкрашенных в зелёный цвет скамеек. Ряды казались короткими из-за того, что сама поляна по форме напоминала длинную кишку.
— Пошли в столовую, позавтракаем, — предложил Мыльников.
— Да мы — уже, — нерешительно промямлил Лидин.
Но Мыльников решительно направился к большой палатке, рядом с которой толпился полусонный народ.
— Там что, всех кормят? — спросил Игорь Петрова.
— Нет, — ответил тот. — Только участников фестиваля и организаторов. Для гостей чуть дальше есть коммерческие киоски с напитками и закусками.
— Ну что вы там застряли? — обернулся к ним Мыльников.
Переглянувшись, все последовали за ним. А что ещё оставалось делать: торчать посреди пустой поляны?
— Теперь понял, почему мы сюда в такую рань приехали? — подмигнул Лидину Петров. — После развода Мыльников один живёт, завтраки ему готовить некому.
Две сдобных
