крепко держались за поручни и не бежали по эскалатору.
Попытавшись еще раз успокоить Аню, я понял, что все тщетно и решил дождаться момента, когда запустят эскалатор. Мой расчет оказался верным. Как только свет загорелся, Аня открыла глаза.
– Он ушел? – все еще испуганно спросила она, обращаясь больше ко мне, а к себе. И через секунду сама радостно ответила. – Он ушел!
Мне сейчас очень хотелось высказать ей все, что скопилось у меня в мыслях: о ее поведении, о том, что никакого старика и в принципе потусторонних сил нет. Но взглянув на ее слегка заплаканную, но счастливую мордашку, я понял, что делать этого уже не нужно. Признаться, меня удивило, что она так быстро успокоилась. Кажется, осознала теперь, как глупо себя вела. И самое главное: у нее исчезли мысли о том, что за ней пришел этот старик.
Я больше не хотел затрагивать эту тему.
Мы наконец-то спустились на платформу станции. Не знаю как для Ани, а для меня это было сродни тому, когда ступаешь на землю после длительного морского путешествия. Хоть я никогда и не испытывал этого ощущения, мне казалось, моряки чувствуют себя именно так.
Чуть заступив за ограничительную линию, я посмотрел в темный туннель – узнать, не идет ли поезд. Увы! Ну ничего, подождем.
Ноги как-то подкашивались, уж не знаю, от спиртного или от пережитого, и я решил присесть. Аня же осталась стоять и стала разглядывать схему метрополитена. В центре платформы находились две тумбы, выполнявшие роль скамейки. Я сел на одну из них, облокотившись на собственные колени, и стал разглядывать пол, пытаясь унять мысли и выкинуть раз и навсегда из головы этого проклятого старика.
Задача была не из легких. К моему великому сожалению, я не компьютер, в котором ненужный файл достаточно безвозвратно удалить. Человеческая память в этом плане куда сложнее.
Я пытался думать о хорошем. Сначала обратился к прошлому. О том, как мы с Аней познакомились, как хорошо проводили время вместе. Затем я стал думать о нашем будущем: о свадьбе, мы ее запланировали на апрель следующего года, о детях, которые у нас с ней родятся.
Неожиданно краем глаза я уловил, что слева от меня кто-то стоит. Возможно, в другой ситуации я бы не обратил на него никакого внимания (стоит себе человек и стоит, пускай, если ему угодно, лишь бы не приставал), но меня смутила его одежда. Мой «сосед» был одет в какой-то балахон, черный-пречерный. И запах… от него несло невообразимой смесью пота, гнили и испражнений.
Шестое чувство снова дало о себе знать. На сей раз оно подсказывало, что мне придется сильно пожалеть, если посмотрю на незнакомца. Но я все равно повернул голову в его сторону. Если бы пришлось найти объяснение этому поступку, то ответ был бы таким: я просто хотел удостовериться, что мой страх был напрасным и рядом со мной стоит обычный человек, просто в странной одежде.
Но шестое чувство не подвело. Я действительно пожалел о том, что посмотрел на незнакомца.
Им оказался старик с длинными седыми волосами до пояса и не менее короткой и седой бородой. На нем был действительно одет балахон чернее самой ночи. Он полностью скрывал его ноги, но из рукава, обращенного ко мне, были видны бледные и невероятно худые пальцы. С замиранием сердца я посмотрел выше. Так как он стоял ко мне в профиль, глаз не было видно, они были скрыты за густой копной волос. Словно почувствовав, что я на него смотрю, старик повернулся ко мне, но сделал это так, будто совершенно не двигал ногами, а стоял на крутящейся платформе.
От ужаса, обуявшего меня в тот момент, когда я увидел его лицо в анфас, мне захотелось кричать, что было мочи, и бежать со всех ног, не оглядываясь. Но я не мог сделать ни того, ни другого. Меня словно приклеили к тумбе, сделав с ней единым целым.
Время как будто остановилось, и все окружающее перестало для меня существовать. Я видел одного лишь старика и чувствовал отвратительный запах гнили.
Его глаза, такие же черные, как и балахон, на фоне бледного лица и седых волос, выглядели поистине жуткими. Они как будто пытались проникнуть внутрь меня, заглянуть в мой разум, узнать, о чем я думаю. Носа у него не было, лишь зияющая дыра на том месте, где он должен был быть.
Старик протянул ко мне руку, а я по-прежнему не мог пошевелиться. Еще несколько сантиметров и он сожмет свои костлявые пальцы на моем горле и… И что тогда? Просто задушит? Или я буду мучиться в агонии, прежде чем отправлюсь на тот свет?
Гудок электрички, прибывающей на станцию, взрезал тишину, окутывающую меня с того момента, как я посмотрел на старика. Как же было приятно услышать этот противный, громкий, бьющий по ушам звук. Он стал моим спасением, так как старик исчез. Услышав гудок, он попросту испарился.
Сердце по-прежнему стучало в груди как отбойный молоток и тело оставалось все таким же тяжелым, будто кости были сделаны из металла, но с исчезновением старика мне стало гораздо легче. Я запустил обе пятерни себе в волосы, сделал глубокий вдох, а затем медленно выдохнул. Меня беспокоил вопрос: неужели только я один видел это чудовище? По всей видимости, да. Я успокоил себя тем, что старик был всего лишь плодом моего разыгравшегося воображения. Только и всего.
– Дим, ты идешь? Поезд сейчас уйдет! – крик Ани, задержавшейся в дверях, вывел меня из оцепенения.
– Иду.
Я успел запрыгнуть в вагон за мгновенье до того, как захлопнулись двери и сел рядом с Аней, которая, по всей видимости, старика не видела. Это радовало. Казалось, она уже забыла про него.
Электричка тронулась с места, и я сказал Ане:
– Скоро будем дома.
Аня положила голову мне на плечо и закрыла глаза. Она сегодня очень устала: с утра делала дома уборку, в гостях у Сашки, по меньшей мере, два часа отплясывала под «Легенды 80-х» и чуть не сорвала голос в караоке. Да и опять же эта история… Пускай пока отдыхает.
Я же, чтобы ей не мешать, аккуратно достал телефон из брюк и, чтобы хоть как-то развлечься на время поездки и не думать о плохом, стал играть в одну из игр «Три-в-ряд». Спать мне совсем не хотелось. Ничем, что могло бы израсходовать мои физические силы, я не занимался, а весь алкоголь выветрился еще на улице.
Электричка остановилась на следующей станции, и что-то заставило меня оторвать взгляд от телефона
