на наемника, словно тот только что огрел его поролоновой дубинкой: вроде не больно, но обидно и ощутимо. Он втянул через зубы воздух.
— Хорошо. Но я иду с вами.
Ррр вопросительно подняла бровь: «С чего бы?»
— Не люблю когда мои долги отдают другие, — ответил ей маг. — К тому же, у меня то же есть вопросы к твоему деду.
— Кхм…
Мы обернулись на голос Стайра.
— Лейры, лайры, не думаю что бродить по ночам хорошая идея. — он стоял в дверях с новым подносом полным посуды. — Стенбринский монстр выходит на охоту. Поэтому в городе объявлен комендантский час.
Ррр недовольно фыркнула, хотя быстро сменила гнев на милость.
— Ладно, одну ночь без свирели дед переживет, — она строго посмотрела на меня. — Но я сплю в твоей комнате! И никаких полуночных разговоров с темными магами!
Глава 8
Арвен
Мне не спалось.
Я смотрел на бумажные листы заполненные знакомым почерком и не хотел верить написанному. Иначе придется признать, что вся моя жизнь была лишь насмешкой судьбы.
Схватив один из листов, я попытался отыскать следы подлога. Но все было настоящим: и бумага на которой любил писать отец, теплая и гладкая, и его почерк с характерными особенностями. Но главное — чернила, в которых были капли его крови.
Он сам когда-то предложил использовать ее для особо важных писем. По его словам, так я всегда смогу определить их достоверность. Словно знал, что это понадобится.
Значит, все правда.
Я торопливо запихнул листы обратно в конверт, положил его в ящик бюро, а затем запечатал магией. Теперь кому-то другому будет невозможно его открыть. Опустив голову, я оперся руками о столешницу. Если бы так же можно было запечатать мою память. Может и прав был Рудгард, намереваясь заключить меня в литрилл?
Не хватало воздуха, дышать было тяжело, словно грудь стянули стальные обручи.
В бессилье, я сжал кулаки и постарался забыть о письме. Нужно отвлечься. Сейчас лучше подумать о тьме в подвалах храма и мертвом кайлоте в коллекторе.
Тряхнув головой, изгоняя из нее навязчивые мысли, я вынул из бюро карту города, по памяти поставил точки, в местах нападений, о которых мне известно. Слишком уж они были раскинуты по городу, но в центре круга очерченного ими стоял храм Ниилины. «Во имя любви ко всему живому» — лозунг любвеобильных монахов. Еще одна нить, ведущая к храму, где властвовал загадочный Верховный. Предположение Лунга, которое через Ван Груберта, связывало Владетеля и храм.
Ван Груберт, мой аншеф, еще один старый друг.
Я вспомнил его безэмоциональное лицо во время моего ареста. Знал ли он о том, что меня ждет? Ви Рей предупредил, чтобы я не доверял ему.
Их было четверо: больше чем соратники, практически друзья, если дружба может существовать в таком месте как двор. Владетель Рудгард второй, его брат — Лигвард Вард Дерлус, Винтар Ван Груберт и Карнак Ви Рей. Они действовали сплоченной командой, поддерживая и направляя друг друга, безудержно работая на благо империи.
Когда Рудгард второй умер, а его место занял Рудгард третий, казалось ничего не изменилось. Оставшиеся трое все так же оставались близки. Что же у них произошло?
Проигнорировав предупреждение Стайра, я оделся, опечатал дверь своей комнаты магией и выскользнул из дома. А затем направился к храму «Ниилины и дочерей ее».
Это даже хорошо, что в городе комендантский час. Скорей всего от нас ждут, что мы забьемся в нору. Значит у меня больше шансов пробраться в храм. А его подвалы следует проверить, прежде чем выдвигать обвинение Вар Груберту.
Я перелез через забор и нырнул в кусты, растущие вокруг величественного здания. Присмотрелся к стенам, выискивая лазейку, через которую можно было бы проникнуть внутрь. Но безрезультатно. Они казались неприступными.
— А как же помощь друга? — голос Лунга за спиной вынудил меня вздрогнуть.
Чуть повернув голову в его сторону, я прошептал:
— Что ты здесь делаешь? — и развеял тьму, готовую сорваться с пальцев.
— Знал, что ты сюда сунешься, вот и пришел на подмогу, — он устроился рядом со мной. — Ведь если видящий берет след — будет гнать до конца, пока не получит ответы на вопросы, а моя задача, сделать так чтобы он не свернул себе шею, — наемник кивнул в сторону храма. — Уже решил, как попадешь в него?
Сереющие в ночи стены казались неприступными, массивные двери не имели щелей, а окна, затянутые витражами, хмуро глядели на нежелательных гостей. Задачка была не из легких.
Где-то в глубине цокольного этажа зажегся свет. В просвете окна показалась русая макушка каго-то монаха. Он подошел к нему и приоткрыл створку. До нас донесся грохот, монах обернулся что-то затараторил, а затем исчез, видимо увлеченный другими делами, так и не закрыв окно. Свет потух.
Лунг довольно улыбнулся. Кажется проблемма с проникновением в храм была решена.
— Лунг, почему ты стал наемником? — спросил я, давая время нашему неожиданному помощнику уйти как можно дальше.
— А чем еще заняться если твой уровень близок к нулю, — прошептал тот и, сливаясь с тенью деревьев, покрался к храму.
Я последовал за ним, стараясь ступать тихо, чтобы ненароком не потревожить благовейную тишину, царящую в храмовом парке.
Проникнув внутрь здания, мы оказались в каморке, заваленной швабрами и метлами. На вбитых в стену крюках висели грязно-коричневые балахоны. Я снял один из них, встряхнул, прикидывая размер.
— Поэтому ты никогда не пользуешься магией? Не хватает резерва? — не оборачиваясь спросил, особо не надеясь на ответ.
— Нет.
Я бросил пыльную хламиду Лунгу и удивленно посмотрел на него.
— Я ей не пользуюсь, потому что она делает меня слабым, — продолжил он натягивая ее на себя. — Иногда добрым словом и парой арбалетов можно достичь куда большего.
Наемник хитро подмигнул, а затем принялся разравнивать складки одеяния, как озабоченная внешним видом лайра, ожидая пока, в свою очередь, оденусь я.
Затем он отворил дверь кладовки выглянул в коридор.
— Путь свободен.
Я остановил Лунга, хлопнув по плечу:
— Инструмент забыл, — и сунул в его ладонь швабру.
— А себе? — он оглянулся, подхватил метлу, стоящую в углу, ткнул ее мне в руку, затем критически оглядел, хмыкнул и добавил в другую побитое жизнью ведро. — Вот теперь то, что надо.
Мы вынырнули в полутемный коридор.
От каменных стен тянуло прохладой. Под тихое шипение огня, в свете факелов танцевали подрагивающие тени.
Натянув капюшоны поглубже и смиренно склонив головы мы проходили мимо редких монахов, которые не обращали на нас внимания. Это радовало.
Коридоры, лестницы, двери и отстраненные лица — все сливалось в единый размытый штрих. Шорох одежд, треск редких факелов, звуки шагов вязли в липкой
