уже скоро год в тюрьме, отняли жилье, издевались над моей семьей, шельмуют в подконтрольной прессе только за то, что я посмел указать на язву в обществе. А по сути, выполнял свой профессиональный долг, как выполняет его медик, спасатель или любой государственный деятель. Сколько же усилий и средств затрачивается на то, чтобы ненормальностью победить нормальность, навязать свою реальность. А главное, ради чего? Сколько усилий на то, чтобы одолеть журналиста и выставить его лжецом? Кто на него такого должен посмотреть? Такие же с фурункулом на ноге и боящиеся это признать? Вот и получается некая антилогичная борьба, без цели, без смысла. С неизбежным вредом для организма, но на потеху самооценке тех, кто отрицает возможность возникновения нарывов на здоровом теле. А ведь могло всё быть иначе. Сказал журналист о вскочившей на теле общества язве – проверили. О, действительно есть нарыв и рана – предприняли меры, чтобы излечить и на будущее, чтобы язвы не возникали и всему организму не угрожали. Но нет, надо же придумать целую историю, чтобы убеждать неизвестно кого в отсутствии раны. Но при этом сколько же государственного народа занято, сколько чинов при деле, казенных денег выделяется и осваивается. Порой мне кажется, что Система давным-давно адаптировалась к ненормальности и жестко сопротивляется любым призывам к нормальности. Тем более, к каким-то там щелкоперам, призывающим просто нормально отнестись к равному себе – Человеку. При этом Система проявляет-таки чудеса подавления чуждого себе. По моему делу мне предлагается доказать соответствие действительности слова моих респондентов в статье. Прекрасно осознавая, что я бессилен априори юридически подтвердить их слова. Материал исследовательский о событии, а люди рассказывали о нем, пользуясь своим неотъемлемым правом выразить свое мнение о событии, участниками и очевидцами которого они стали. Как же я могу юридически доказать соответствие действительности чужое мнение? А как сам владелец этого мнения смог бы его доказать? И с каких пор мнения, оценки, суждения людей стало необходимо доказывать юридически и они стали наказуемы? Как Пушкин мог бы юридически доказать: «Зачем рабам дары свободы», а Лермонтов: «…немытая Россия, страна рабов, страна господ»? Вот и получается, друзья, что мою Профессию хотят поставить на службу ненормальности и за ценности Журналистики надо постоять. И пострадать. Что ж… Поэтому, дорогие мои «яблочники», я прошу Вас не оставлять мою семью. А еще почаще мне писать. Ведь мы – члены лучшей партии в России. Ваш Михаил Афанасьев","«Разум отказывается верить, что всё это происходит» - ЭХО",https://echofm.online/documents/razum-otkazyvaetsya-verit-chto-vsyo-eto-proishodit,2023-04-03 03:46:32 -0400
Жительницу Воронежа задержали за карикатуру на российских пропагандистов - ЭХО,"ОВД-инфо сообщает, что Виктория Кочкасова вышла на Советскую площадь и развернула плакат, на котором изображены Владимир Соловьёв, Маргарита Симоньян и Ольга Скабеева. Активистку увезли в отдел полиции, но позже отпустили без без протокола об административном правонарушении. С Кочкасовой взяли объяснительную, которую не разрешили сфотографировать.",Жительницу Воронежа задержали за карикатуру на российских пропагандистов - ЭХО,https://echofm.online/foto-dnya/zhitelniczu-voronezha-zaderzhali-za-karikaturu-na-rossijskih-propagandistov,2023-04-03 03:46:39 -0400
Как победить Z-пропаганду - ЭХО,"Профессионалы исходят из того, что работать нужно, во-первых, со своими собственными сторонниками – активизируя их и не давая им выпасть из политического процесса, – а во-вторых, – воздействуя на колеблющихся. От последних, собственно, исход схватки и зависит. Если удастся убедить критическую массу этих людей, то помноженные на отмобилизованных сторонников, они создадут ощущение динамики, которая деморализует противника. Тот вдруг почувствует, что его позиция превращается из мейнстримной в маргинальную. В философии это называется Zeitgeist. Те группы, что ему противостоят, – какими бы индоктринированными они ни были – всё равно начинают терять волю к сопротивлению. Со временем они погружаются в апатию, а затем и вообще выпадают из политики – ни на выборы не ходят, ни на митинги. Потом – после того, как оппозиция побеждает и приходит к власти, – значительная часть бывших индоктринированных начинает адаптироваться к новому порядку и новым нормам. Надо понимать, что в целом лоялисты – это очень конформистская публика, поэтому если власть не будет выглядеть слишком уж «слабой», то она, эта публика, к новым подходам вскоре приноровится. А вот если власть будет «мямлить», то бывшие индоктринированные могут стать базой для сторонников реставрации старых порядков, так что особо «мямлить» нельзя. Ну а вообще – чтобы окончательно уйти от проблемы ностальгии этой публики по «золотому веку», – должно смениться поколение. С германским нацизмом именно так и было. Окончательная денацификация Германии произошла в 60-70-х и завершили процесс дети тех, кто когда-то зиговал Гитлеру. А ещё пропаганде противостоят с помощью борьбы за повестку. Если человек боится НАТО и хочет, чтобы Путин «демилитаризовал» Украину, это вовсе не значит, что его устраивает рост цен, деградация здравоохранения и повсеместная коррупция. Пропаганда пытается увлечь народ в высокие геополитические сферы, а оппозиция должна возвращать его на грешную землю, политизируя насущные проблемы людей. Собственно это и происходило в последние годы: социум терял интерес к внешней политике и чтобы удерживать ее в поле его внимания Кремлю приходилось постоянно повышать градус напряжённости. Закончилось это, как известно, «спецоперацией». Утратив динамику, последняя уходит сейчас из народной повестки. Когда-то то же самое происходило с Афганской и Чеченской войнами. Если год назад, в марте 2022-го, отвечая на вопрос о наиболее запомнившихся событиях месяца, события, связанные с СВО, называли 75 процентов респондентов «Левада-центра», то в феврале этого года таковых было всего 25 процентов. В целом, у авторитарной пропаганды есть всего два механизма воздействия. Первый когда-то описал Гитлер. Его суть в том, что чем чудовищнее ложь, тем скорей ей поверят. Фюрер учил, что обыватель скорее поверит большой лжи, чем маленькой. В малом он и сам, дескать, может соврать, а вот соврать по-крупному он побоится. Большая ложь просто не придет ему в голову. Поэтому он даже представить себе не может, чтобы кто-то другой был способен на столь чудовищное враньё. Указанный механизм не универсален. В конкурентном информационном поле он быстро ломается. Сам обыватель может и не способен поверить в то, что пропагандист может лгать настолько нагло, но специалист из оппозиционного лагеря с фактами в руках способен его в этом убедить. Наглая ложь ведь впечатляет масштабами, но не качеством аргументов и доказательной базы. Если позволить кому-то начать разбирать эту ложь на составные части, то от её величия скоро не останется и следа. Конечно, это произойдёт не сразу. Как я написал выше, сначала осыплется периферия, ядро индоктринированной публики ещё будет держаться. Осыпание
