— оживилась Агата.
— Да сейчас это проще простого. Как говорится, достаточно одной капли.
— Кстати о них. Завтра нужно не забыть купить.
— Антигистаминные?
— Угу. Не знаю, будут ли у нас продаваться те, что подходят именно мне. Мы долго подбирали. Не хотелось бы рисковать.
— Так у тебя правда аллергия? — в который раз спросил Илья, внимательно скользя по её лицу взглядом. И столько нежности было в его голосе, столько ласки, что врать ему не было сил. Поэтому Агата молчала, затаившись в объятьях. А он её гладил, как ребёнка, широкой ладонью по волосам. Ещё немного — и она бы растеклась перед Стужиным лужей. Кстати, может, слёзы и стали предвестниками этой течи.
— Я, наверное, пойду.
— Не-а. Я не отпускаю.
— Не отпускаешь? — Агата моргнула, растерянно глядя на Стужина. Почему-то (она и сама не знала почему) ей казалось, что Илья будет рад от неё избавиться, после того как они оба получили желаемое. Но он опять её удивил.
— Нет. У нас впереди ночь. И завтра, считай, весь день.
— Наше время? — не сумев скрыть грусти в голосе, спросила Агата.
— Вот именно. А там, глядишь, может, и дома как-нибудь встретимся.
Вряд ли. Она не хотела пустых обещаний. Те всё портили. Отравляли даже то немногое, что у них оставалось, сомнением, отчётливо проскальзывающим в голосе Стужина, которое тот, как и она — печаль, не смог скрыть. Поэтому, уткнувшись в плечо Ильи лбом, Агата накрыла пальцами его губы, без слов отдавая команду: «Не надо, пожалуйста, помолчи». А тот подчинился её воле и следом поцеловал, обвёл языком каждый палец. Соблазняя… Вновь разгоняя кровь по будто онемевшему телу.
Говоря по правде, на этот раз Агата чувствовала себя ненамного лучше. Надрыв не ушёл, боль не притупилась, страхи всё ещё грызли её изнутри. Но она для себя твёрдо решила, что ни за что не отдаст инициативу в руки Ильи, а станет полноправным членом команды. Терять ей уже было нечего. И так уже в нём потерялась. Поэтому нужно было выжимать из ситуации максимум выгоды. Брать всё, что он сумеет ей предложить. Всё, на что ей хватит сил с собой унести в будущее, чтобы потом, спрятав воспоминания об этом дне в шкатулку памяти, время от времени их доставать и любоваться.
Агата подтолкнула Илью к двери, смысла оставаться в ванной не было. Как она и думала, люкс Стужина назывался люксом по какому-то недоразумению. Ничего люксового ни в самой комнате, ни в примыкающем к ней санузлу, конечно, не было. Но знаете что? Она поняла, что антураж вообще не имеет значения! Когда мужчина способен захватить и удержать твое внимание на себе, на том, что происходит — какая разница, горят ли свечи? Да никакой. Главное, чтобы внутри горело…
Агата подняла руки Стужина над головой. Поцеловала квадратный подбородок, спустилась ниже, провела руками по рёбрам и, как будто не веря, что такая красота и правда реальна, ощупала те самые заветные шесть кубиков на его твёрдом, как барабан, животе. Она ласкала Илью неторопливо, с наслаждением, понимая, что вряд ли когда-нибудь ещё ей попадётся такой потрясающий экземпляр. Илья терпел. Шипел. С намёком вскидывал бедра, но не мешал. Лишь сильней вжимался пальцами в хлипкое изголовье кровати. А ведь учитывая, в каком состоянии находилась мебель в этой гостинице, имелся риск, что тот его оторвёт вовсе. Так что по-хорошему Агате следовало бы заканчивать со своими исследованиями, но… Когда Стужин сжимал руки, его и без того внушительные мышцы вздувались ещё сильней, реки-вены обозначались чётче. Они плыли по бугрящимся холмам его рук, опоясывали их, переплетались, и это было совершенно отдельное эстетическое наслаждение — за ним наблюдать. У Агаты мелькнула мысль, что если бы Илья принадлежал ей, она бы посадила его под амбарный замок и никуда бы не выпускала из дома. Из банального страха, что его уведут. Агата ласкала его, а себя убеждала в том, что даже лучше, что здесь всё и закончится. Иначе она бы сошла с ума от ревности, которой раньше вообще не знала.
Да, хорошо, что всё закончится. Хо-ро-шо. Но всё же… всё же ей ужасно хотелось стать для него особенной. Чтобы он сохранил её в памяти и хоть так к ней возвращался. Агате казалось, она непременно это почувствует. Иначе и быть не могло. Память тем и хороша, что запечатленные в ней события могут повторяться снова и снова, сколько бы лет не прошло.
Наконец её пальцы решительно двинулись дальше. Обхватили бархатистую плоть. Перебирая коленями, она спустилась ниже по ногам Стужина. В том, что задумала Агата не была совсем уж новичком, но до настоящего дня она делала это как будто по необходимости. Другое дело теперь, когда во рту даже слюна собралась от желания им угоститься.
— Твою мать!
Агата улыбнулась. Рука Стужин метнулась от изголовья и зарылась у неё в волосах. Тот никак не мог оставить своих командирских замашек и, видно, решил перехватить инициативу. Но тут она не возражала. Скорее, наоборот, была довольна такой помощью. Все ж опыта ей катастрофически недоставало.
— Всё, Агата, давай! Кончай.
— Ну-у-у для этого мне надо…
— Так вот об этом я и говорю, — перебил Стужин, перекатываясь на бок, чтоб нашарить штаны. Достал последнюю резинку. Раскатал. — Давай. Ты сверху хочешь?
— А что, у тебя с этим какие-то проблемы?
— Ты ж не собираешься сейчас толкнуть мне лекцию о шовинизме? — всерьёз забеспокоился Стужин.
— Не-е-ет.
Вышло с придыханием, потому что как раз в этот момент Агата, снова его оседлав, стала медленно опускаться.
— Вот и хорошо… Вот так! Да… Девочка, хорошая, ласковая, нежная… Спасибо… Спасибо. Да… Вот так. И ещё…
Потом они долго-долго не спали. Шептались о чём-то, водили руками, исследуя друг друга в кромешной тьме. Удивляясь тому, что на смену такой же беспросветной тьме в душе пришло что-то светлое. То, что им обоим помогло пережить эту страшную ночь и не сломаться.
— Слушай… А поехали со мной, — сказал он, когда первые лучи солнца опустились на город, с большим трудом пока рассеивая темноту.
— А куда? — шепнула Агата и приподнялась на локте, чувствуя, как внутри загорается робкий огонёк надежды.
— Я не знаю. Нужно валить. Теперь точно нужно, хотя… для меня это непросто. Есть одно обстоятельство…
— Я не могу.
— Почему? Наши едут в Дубай,
