— Слышала Розанну?
— Да, — ответила Ханна.
— Обожаю, когда Розанна ставит Лайлу на место!
Ханна принесла в детскую второй поднос с блюдами.
Хотя эта комната давно перестала быть детской в полном смысле слова, в ней кое-что напоминало о прошлом её назначении. Прежде всего, конечно, кукольный дом, а ещё плюшевые игрушки Этти, которыми она занималась охотнее, чем кукольным домом. В углу, под шкафчиком с принадлежностями для рисования, стояла лошадка-качалка.
— По-моему, миссис Блетчли приготовила вам на десерт что-то особенное, — сказала Ханна, расставляя на столе тарелки.
— Ах, как любезно с её стороны, — ответила мисс Ардмор. — Она ведь всякий раз, когда в доме устраивают взрослый вечер, старается приготовить для тебя что-нибудь замечательное, верно?
— Лучше бы, — возразила Этти, — мама позволила и мне пойти на вечер.
— Когда подрастёшь, милая, она обязательно позволит, — сказала мисс Ардмор.
— Тогда Ханне придётся для меня пошпионить! — заявила Этти.
— Пошпи… пошпионить? О чём ты, Этти? — удивилась Ханна.
— Ну, пошпионить… как шпион! Хочу узнать, будет Лайла строить глазки мистеру Уилеру или нет!
— Этти! — воскликнула мисс Ардмор. — Это крайне вульгарно!
— Что вульгарно? Что я про это говорю или что Лайла строит глазки?
Ханна чуть не выронила поднос. «Ну и девчушка!»
Мисс Ардмор, запинаясь от возмущения, наконец выговорила:
— Этти, тебе не следует так разговаривать.
— Ладно, — пробормотала Этти и со значением поглядела на Ханну, ясно давая той понять, чего хочет.
— Этти, — сказала Ханна, — ты ведь знаешь, что я не прислуживаю в столовой. А только помогаю на кухне. И мисс Ардмор права. Шпионить нехорошо.
Мисс Ардмор чопорно кивнула Ханне, словно в знак благодарности. Разумеется, открыто поблагодарить её гувернантка себе не позволила бы. Мисс Ардмор редко заговаривала со слугами, по рангу уступающими старшим горничным. Она отчаянно держалась за своё особое положение в доме: будучи гувернанткой, мисс Ардмор не принадлежала к рабочему классу. Она была искренне благодарна миссис Хоули, когда та избавила её от обременительной обязанности заплетать косы Этти. Мисс Ардмор восприняла это как в некоем роде повышение по службе, однако в то же время была несколько оскорблена тем, что её сменила простая судомойка. Она предложила первые дни наблюдать за тем, как Ханна справляется с новой задачей, но миссис Хоули сочла, что в этом совершенно нет необходимости.
Мисс Ардмор не могла похвастаться ни влиянием на прислугу, каким пользовался мистер Марстон, ни безраздельным доверием хозяйки, как Розанна, свято хранящая секреты миссис Хоули. Хотя жалованье гувернантки было скромнее, чем у мисс Ортон или мистера Марстона, она тем не менее ставила себя выше них. Когда она искала место, то дала в «Бостон геральд» объявление следующего содержания: «Обучаю чтению и письму. Способна преподавать французский язык, игру на пианино, пение и рисование. При необходимости могу содействовать леди в домашних делах. Чёрной работой не занимаюсь». Мисс Ардмор пуще чумы и адских мук боялась, что ей могут поручить какую бы то ни было чёрную работу. Она, как и многие гувернантки, обладала неприметной, даже некрасивой внешностью и страдала от одиночества. У неё не было надежды ни на замужество, ни на другой источник дохода, и она могла рассчитывать только на то, что ей удастся получить место в респектабельном семействе, занимающем достойное положение в высшем обществе.
— Ну что ж, — сказала Этти, не обращая внимания на мисс Ардмор и продолжая разговор с Ханной. — Лайла может сколько угодно строить глазки мистеру Уилеру. А Кларисса всё равно красивее.
Мисс Ардмор встала:
— Генриэтта Хоули, я требую, чтобы…
Этти повернулась к ней и произнесла:
— Я просто хотела сказать, что Кларисса очень красивая, только ещё маленькая. Ей всего тринадцать, а ему, наверное, девятнадцать или даже целых двадцать. Но она всё равно такая красивая!
— А ты сама, Этти? — спросила Ханна и поставила на стол тарелку с нарезанным хлебом и маслом. — Ты ведь будешь такая же красивая, когда подрастешь?
Мисс Ардмор строго взглянула на неё. Ханна поняла, что перешла границу. Этот разговор вовсе не был необходим для исполнения её работы. Должно быть, мисс Ардмор тоже прочла книгу миссис Клермонт.
— О нет, не буду. Мне достался фамильный нос Хоули, — ответила Этти.
— А что же это такое? — удивилась Ханна.
— Право же, Этти, — вмешалась мисс Ардмор, — прекрати этот разговор.
Ханна быстро подхватила поднос и направилась к выходу. Когда она шагнула в коридор, Этти крикнула ей вслед:
— Это та огромная штуковина, которая растёт у папы между глазами и ртом!
* * *
Снова поднявшись наверх, чтобы забрать из лифта миску молока для Яшмы, Ханна увидела Лайлу и Клариссу, которые готовились спуститься к гостям. Обе выглядели прелестно. На Клариссе было розовое платье с цветочным узором, вышитым мелким жемчугом. Её светлые косы, уложенные красивой короной, украшали крохотные шёлковые розочки. Рядом с сестрой стояла Лайла в бирюзовых воланах. От пояса до самого края через весь подол наискосок шёл ряд атласных бантиков цвета слоновой кости.
Увидев Лайлу, Ханна не сдержала восхищённого возгласа. Она казалась намного старше своих шестнадцати. Лайла гордо подняла голову, наслаждаясь тем, какое впечатление произвела на Ханну.
— Вы… вы выглядите чудесно, мисс Лайла, — сказала девочка.
Но в эту минуту в коридор вышла миссис Хоули, которая выглядела не просто чудесно — великолепно. На ней было белое шёлковое платье от Чарльза Уорта с открытыми плечами, покрытое изящной чёрной вышивкой. Тонкие контуры листьев и завитков на светлой ткани смотрелись чётко, словно узор чугунной решетки. В безупречном обрамлении глубокого выреза на нежно-кремовой коже сверкали бриллианты. Рыжеватые волосы миссис Хоули были собраны в пышную прическу. Несколько локонов спускались к ушам, где мерцали бриллиантовые серьги. По сравнению с ней её дочери казались невзрачными, словно гувернантки.
— Ах, мамочка! — вздохнула Этти. — Ты такая красивая!
— Спасибо, милая. А разве твои старшие сёстры не хороши?
Ханна напряглась.
— О да, хороши! Лайла, ты очень взросло выглядишь. — Этти сделала паузу и повернулась к Клариссе: — А ты, Кларисса, выглядишь на свои года, зато красивее.
— Красивее, чем я? — спросила Лайла, наклонив голову и глядя на младшую сестрёнку. Ханна заметила, что вопрос она задала вовсе не строгим и требовательным тоном, а напротив, почти что умоляющим.
— Глупенькая! Я имела в виду, что Кларисса так красивее, чем обычно, когда ходит уткнувшись в книжку.
