Наоборот, даже устраивало. Он присматривал за тетей. Новых друзей она не заводила, ценила тех, кто все эти годы был верен ей. У Сержа она бывала очень часто. Одна ее рука со временем превратилась в рукав. По мнению тети и Кристиана, это было уже слишком, из-за этого они сильно разругались, и она, хлопнув дверью, уехала в отель, прихватив в магазине чего покрепче. С ходу она начала свои возмущения в кабинете Александра.
— Эй, полегче. Время всего лишь шесть часов.
— У нас сегодня нет никого? Да!? Да и в отеле тихо, так что, думаю, это нормально.
Впервые в жизни Рита напилась. Да так, что они вдвоем нашли в кладовой гольфийские клюшки и пошли играть во двор в полной тьме, выйдя из заднего входа, о котором знали только они. За это время они успели заплутать в роще, полежать на сырой траве, а клюшки им оказались нужны как опора для передвижения. Наконец, еле добравшись до своих комнат, они крепко заснули.
Проснувшись, Рита, как обычно, увидела на столе завтрак и таблетку аспирина.
— Именно это мне и нужно!
Приняв контрастный душ, позавтракав и приведя себя в чувство, она пошла к Александру. Войдя в его кабинет без стука, она застала его спящим, уткнувшимся в стол. Сев напротив она задумывала пакость. Вновь встав и выйдя за дверь, она резко пнула ее, отчего Александр уже вскочил.
— Близар, он здесь, он приехал, он злой!
Стеван вскочил с места и, ничего не сказав, пробежал мимо нее в холл. Лицо его было помятым, волосы на голове растрепаны, да и разило от него после вчерашнего, дай боже.
Рита рассмеялась так сильно, что еле удерживала гогот.
— Пф-ф-ф.
Она нагнулась головой к полу. Потом заняла его рабочее место и закинула ноги на стол.
Стеван входил, поправляя на себе костюм и зализывая волосы, и хлопнул дверью с серьезным выражением лица. Он рассмеялся так громко, что стены этого отеля еще не слышали его смеха.
— Ты бы видела Стеллу на ресепшне. Она клялась всеми святыми, что его нет в отеле. А проходя мимо зеркала в холле, я увидел свой вид. Я как курица, упавшая с насеста. Нет, ты только представь ее лицо.
Они смеялись вдвоем, пересказывая все детально.
— Предлагаю пообедать в нашем ресторане Прошу Вас за мной.
Они проходили мимо ресепшна, еле сдерживая смех. Стелла стояла в недоумении.
— Сегодня в три часа ночи будет один клиент. Если хочешь, можешь идти домой, я справлюсь сам.
Стеван сидел, грациозно держа бокал чая, за столом в ресторане. Рита доедала грибной суп-пюре.
Коснувшись концом салфетки губ, она возразила:
— Нет, я останусь. Я хочу, чтобы ты показал мне все комнаты, где я не бывала.
— Решилась все-таки.
— Мне когда-нибудь пришлось бы это сделать.
Проводив ночью клиента, убрав за ним, они взяли ключи от комнат, где она еще не бывала.
— Так, это последняя комната, ею мало кто пользуется, потому что именно в сексуальном плане она не очень удобна. Аллея пыток самое то. По-моему, она самая ужасная из всех.
С потолка висели десятки цепей с крюками. В углу на столе лежали различные инструменты.
— Вот на эти крюки подвешивают. Жертва при искусном вводе крюка в ткань может оставаться живой очень долго. Главное, не ерзать. Думаю, что так. Хотя, откуда мне знать.
— Действительно, тут очень жутко. По-моему, при мне мы эту комнату не открывали.
— Нет.
— Говорю же, мало кто хочет. Она им не нравится. Не удобна.
— А кто придумал все эти комнаты?
— А кто же его знает. Наверно, отец Близара, он был еще тот больной. Оттого что он умер, ничего и не поменялось, никто и не заметил смену поколений.
— На первый взгляд он мне показался таким вежливым и хорошим.
— Да и мы с тобой на первый взгляд хороши. Но сама понимаешь. Ну что, ты домой или тут останешься?
— Поеду. Хочу подольше поспать. Не хочется встать и потом ехать. Сам понимаешь. Они все равно правы.
— В чем?
— То, что я уродую себя. Это для меня красиво и искусство. А они начинают считать меня больной.
— А ты, по-твоему, здорова?
— К чему ты клонишь?
— Человек, который работает так, как мы, думаешь, может оставаться здоровым? Скажу тебе честно. Первые годы я оставлял на себе стигматы. Приходил после того, как все заканчивалось, снимал штаны, усаживался на постель и резал тонко себе бедра. Только боль помогала забыться на время. Также и тебе. Боль от иголок позволяет тебе ощутить то, что тебе нужно забыться. А потом, видимо, ты думаешь об этом, пока не заживет, а когда заживет и перестает беспокоить, ты идешь снова. Они правы, не доводи это до фанатизма. Я не хочу, чтобы ты была первая женщина, набившая все свое тело татуировками.
— Если честно, поначалу это было именно так. В смысле, задумка этого была именно такой. А потом я и забыла об этом. Наверно, ты прав. Стоит прекратить.
Когда она попала домой, начинало светать. Тихо пробравшись в свою комнату, она тихо разделась, чтобы не разбудить Кристиана, и легла рядом под одеяло, целуя его спину.
— Прости меня. Я больше не буду, обещаю!
Он повернулся к ней и крепко заключил в своих объятьях. Утром на столе тетя увидела блюда из ресторана, и, посмотрев во двор, стоит ли машина, поняла, что Рита дома, и вздохнула с облегчением. Тяжело, когда единственный близкий для тебя человек уходит с обидой на тебя. Кристиан не стал ее будить. Встав, он помогал тете во дворе. Они сдружились, общение друг с другом доставляло удовольствие. Тетя не хотела, чтобы молодые съезжали. Поэтому Рита решила пристроить пару комнат и остаться вместе с ней. Ей тоже не хотелось оставлять тетю одну. Пришлось бы разрываться, разъезжая на работу, к тете, а потом домой. Она смотрела в окно и наблюдала, как тетя поливает цветы, а Кристиан рядом стрижет кусты. На душе стало так спокойно и по-домашнему уютно. Они не изменились, оставались, как и прежде, открытыми и добрыми.
— Это во мне таится зло, — думала Рита. — А они в этом не виноваты. Как же я вас люблю, и как мне перед вами стыдно. Хотя все, что я делаю, делаю и для вас! С одной стороны, чего мне стыдиться? Перед кем я в ответе, так это перед богом! Но если бы это была не я, то был бы кто-то другой. Так что, это какой-то замкнутый круг получается. Если бы я отказалась, меня
