— Я бы не была так в этом уверена, — еле слышно бубнит Катя.
Мне показалось или в ее тоне опять проскользнули нотки ненависти? Сказала бы хоть, что я ей сделал. Достали эти загадки! Приперлась в мой дом — и тихо ненавидит. Если это ее план мести, то весьма хреновый!
Разворачиваюсь вполоборота, намереваясь серьезно поговорить с Катей. Но она вдруг поднимается и со словами «я на минутку» скрывается за дверями уборной. Знает, что туда я за ней точно не побегу. Хитрая кошка!
Мое внимание отвлекает педиатр. Вот невовремя Катя смылась! Вдруг он сейчас что-то спрашивать будет, а я о Маше ничего не знаю.
— У вашей дочери, — начинает Иван Евгеньевич, а меня коробит от его слов, непривычно, — обычное ОРВИ, и на его фоне — расстройство желудочно-кишечного тракта. Укол сделали, температуру сбили. Выпишем вам все необходимое, объясним, как принимать лекарства. И можете забирать свое счастье домой.
Следом появляется медсестра — и вручает мне Машу. Малышка выглядит гораздо спокойнее. Зевает и прикрывает глазки, явно собираясь уснуть. И где ее мама бродит?
Словно услышав мои мысли, за спиной появляется Катя. Нетерпеливо забирает у меня ребенка и прижимает к себе. Целует порозовевшие щечки, улыбается. Они обе мило выглядят сейчас.
Пока Катя отвлекается на Машеньку, я незаметно вкладываю в карман педиатру сложенную в несколько раз купюру. Знаю, что Влад не одобряет подобной «благодарности». Сам не берет и персонал свой контролирует. Честный, аж противно. Мы с ним как ангел и демон. Думаю, не стоит уточнять, на чьей стороне я.
Успеваю провернуть «авантюру» четко перед появлением братца. Перебрасываемся с ним парой фраз и прощаемся. Наконец-то, могу отвезти Катю с ребенком домой и нормально отдохнуть. Правда, от силы пару часиков, потому что на улице уже светает. Но главное, что все разрешилось.
Когда переживаешь сильный стресс, начинаешь ценить каждую минуту спокойствия.
Глава 7
На следующий день
Екатерина
Суматошно мечусь по комнате, пока Машенька кричит. От ее плача только сильнее теряюсь. Перебираю лекарства, нахожу порошок, который нужно разбавлять молочной смесью. Вроде ничего не забыла!
Подумав, задергиваю шторы и включаю проектор звездного неба, который Дима заказал. Только этот ночник каким-то чудодейственным образом влияет на Машу. Вот и сейчас она мгновенно затихает, с интересом уставившись в потолок.
Выдыхаю облегченно и выскальзываю из комнаты, чтобы приготовить смесь. Ничего не успеваю сегодня! И безумно нервничаю. Боюсь, что Маше станет хуже, только на этот раз Димы рядом не окажется.
Так, стоп! Откуда подобные мысли? И чувства? Почему мне вдруг остро стал необходим проклятый Щукин?
Кажется, пора приступать к активным действиям, пока этот желтоглазый демон не подчинил меня окончательно. Каждое его слово пропитано фальшью, каждый поступок меркантилен, каждая мысль отдает гнильцой. И я не имею права ни на секунду забывать об этом.
— Милочка, — пробирается в голову мерзкий голос Эльвиры.
Еще одна веская причина, по которой я не могу задерживаться здесь. Рискую сорваться и придушить ее. Оглядываюсь на гордо восседающую в кресле мать Димы — и невольно морщусь, как от ноющей зубной боли, стреляющей в мозг.
Я слишком разбита, чтобы сохранять маску. Вдребезги.
И Маша… Она заслуживает лучшего! И не должна быть игрушкой, которую выбросят, как только надоест.
— Угомони своего ребенка, — плюет ядом кобра. — Почему она орет все время?
И наряд сегодня Эльвира выбрала подходящий: облегающее ее иссушенное диетами тело платье цвета змеиной кожи, переливающееся на свету.
— Маша болеет, — стараюсь спокойно объяснить ситуацию, хотя внутри кипит лава.
— Мне абсолютно все равно, что с твоим подкидышем, — недо-свекровь прищуривает глаза. Точно змеюка!
— Знаете что, мама, — подхожу ближе и испепеляю ее злым взглядом. — А не пошли бы вы в… — указать точно направление мне не позволяет Маша, потому что я слышу ее внезапный крик.
Мчусь в комнату, но стоит мне достигнуть двери, как малышка умолкает. Словно намеренно играет с нами. Собираюсь проигнорировать раздражающую меня Щукину и последовать на кухню.
Маша, смесь, лекарство. Все остальное не важно!
— Послушай, вы вдвоем вылетите отсюда быстрее ракеты «Союз» с космодрома Восточный, — Эльвира искажает лицо в гримасе отвращения. — А я этому поспособствую, — усмехается криво. — Дима и поэффектнее тебя пигалиц цеплял. И где они все сейчас? — осматривается показательно. — Видишь? И я не вижу, — смеется мерзко. — И довесок твой тебе не поможет, уж поверь. Димочке быстро наскучит игра в семью. Я своего сына знаю.
Не выдерживаю и решаю показать зубки. Говорю то, чего на самом деле никогда не выполню до конца. Потому что, по факту, мне не нужен Дима, плевать на его дом и богатство. Я уничтожу его семью, как он в свое время растоптал мою. И исчезну…
— Ма-ама дорогая, я еще вас переживу в этом доме, — тяну, повышая голос. — Забыли поговорку о ночной кукушке? Хотите сыграть со мной? — приближаюсь вплотную и нависаю над ней, надменно глядя сверху вниз. — Что ж, вызов принят. Посмотрим, кто кого!
Подмигиваю опешившей от подобной наглости Щукиной и невозмутимо ухожу, бросая на ходу: «Это будет интересно».
Некоторое время слышу возмущенное ворчание за спиной. А потом «свекровь» подскакивает и направляется к двери, на ходу порхая костлявыми пальцами по дисплею смартфона. Диме пожаловаться спешит? Удачи! На секунду представляю, как чувствовала бы себя, если бы действительно любила его, мечтала построить семью, старалась, а тут… эта кобра. Сколько пар распадается в мире из-за третьего лишнего.
Хорошо, что мне это не грозит. Ни с Димой, ни с кем-либо еще.
Щелчок закрывшихся входных дверей позволяет мне мгновенно расслабиться. Меня оставили одну дома? С чего бы такое доверие?
Удачный момент, чтобы приступить к исполнению цели, ради которой я здесь. Но вместо этого свое свободное время я посвящаю Маше. Ребенок для меня важнее мести. Весь день практически не отхожу от ее кроватки, то и дело подхватываю на руки, чтобы успокоить и укачать. Чувствую себя выжатой и разбитой, когда малышка наконец-то засыпает.
Пять минут на душ. И можно позволить себе завтрак, плавно перешедший в ужин. Я не ела весь день, поэтому, быстро натянув шортики и футболку, мчусь на кухню. Пока вожусь у столешницы, не сразу слышу, как домой возвращается Дима. Едва не вскрикиваю, когда позади звучит его голос, бархатный, с непривычной хрипотцой и немного уставший.
— Как Маша? — вместо приветствия с порога спрашивает Щукин.
Оглядываюсь на долю секунды и вновь возвращаюсь к своим делам.
— Лучше, — спешу успокоить заботливого папашку, потому что здоровье ребенка — не самый удачный способ манипуляции. — Спит.
