— Пусть долбят друг дружку, пока оба не взлетят на воздух, подытожил марсовый старшина. — Ай да Майрен! Что за историю мы расскажем, когда придем в порт!
14
Еще пять минут непрерывных вспышек и грохота подтвердили, что винги всерьез взялись молотить друг друга. Затем снова сомкнулась тьма. По-видимому, соперники или узнали друг друга, или решили, что ночной бой дело негодное, и разошлись в разные стороны. Если даже так, то можно не опасаться — винги не нападают в одиночку.
Облака разошлись, и обе луны залили окрестности светом. Пиратских судов не было видно. Не появились они и с рассветом. Парус в полумиле не напугал никого, кроме неопытном Грина, остальные признали в нем коллегу. Это шел купец из соседнего города Дэм герцогства Подзихайлайского.
Грин обрадовался. Теперь они смогут двигаться вместе. Вдвоем безопаснее.
Но нет! Майрен, поприветствовав коллегу и выяснив, что тот тоже идет в Эсторию, приказал поставить все вспомогательные паруса, чтобы оторваться от него.
— Он что, сумасшедший? — высказал Грин свои соображения одному матросу.
— Как зилмар, — ответил тот, имея в виду похожее на лису хитрое животное, обитающее в предгорьях. — Мы должны попасть в Эсторию первыми, если хотим получить максимальную выручку со своих товаров.
— Довольно нелепо, — хмыкнул Грин. — Тот корабль не везет живую рыбу, он нам не конкурент.
— Да, но у нас есть и другие товары. Кроме того, у Майрена это в крови. Если он видит, как другой купец обходит его, он становится больным.
Грин воздел руки к небу и закатил глаза в молчаливом проклятье, затем вернулся к работе. Нужно многое сделать, прежде чем ему позволят уснуть.
Дни и ночи проходили в тяжелом однообразном труде, лишь иногда прерываемые тревогами и вылазками на разведку. Время от времени на колеса ставили легкую шлюпку, и она на полной скорости уходила под своими двумя парусами в сторону от ветрохода. В ней рассаживались охотники, которые преследовали какого-нибудь хубера, оленя или кабанчика, пока те не выдыхались. Тогда они подстреливали загнанное животное. Охотники всегда возвращались с изрядной добычей. Что касается воды, то накопители на палубах были полны, потому что дождь бывал почти каждый день и по полчаса вечером.
Грин дивился регулярности и быстротечности этих ливней. Облака обычно появлялись в двенадцать, около часа шел дождь, затем небо снова прояснялось. Все это было приятно, но очень загадочно.
Иногда Грин позволял себе попрактиковаться в стрельбе из «вороньего гнезда» по травяным котам или большим кровожадным собакам. Собаки часто сопровождали «Птицу» стаями от шести до двенадцати особей, лая и завывая, зачастую погибая под колесами. У матросов было довольно много историй о том, что случается с людьми, падающими за борт или потерпевшими кораблекрушение на равнине. Грин передернул плечами и снова принялся практиковаться в стрельбе. Хотя обычно он был против убийства животных ради развлечения, у него не находилось возражений против того, чтобы разрядить мушкет в этих зверей, похожих на волков. С тех пор как его начал терроризировать Элзоу, он возненавидел собак со страстью, недостойной цивилизованном человека. Конечно, тот факт, что каждая тварь на планете, нутром чувствуя его чужеродность, старалась вонзить в него свои зубы, обострил реакцию Грина. Ноги у него постоянно болели от укусов домашних животных, что были на борту.
Часто ветроход пересекал участки травы по колено высотой. Потом внезапно попадал на одну из огромных полян, которые казались ухоженными. Грин никогда не переставал изумляться, глядя на них, но все, что он мог выяснить у других, было более или менее разнообразным повторением старых историй про вуру, которые размерами больше, чем два корабля, поставленных рядом.
Однажды они миновали место кораблекрушения. Обгорелый корпус лежал в стороне, а вокруг поблескивали выбеленные солнцем людские кости. Грин удивился, что мачты, колеса и пушки исчезли. Ему объяснили, что все это забрали дикари, которые бродят по равнине.
— Они используют колеса для своих собственных судов, вернее, больших платформ под парусом, можно сказать, плотов, — рассказала ему Эмра. — На них они устанавливают навесы и очаги и оттуда совершают набеги. А некоторые из них отказались от платформ и устроили свои жилища на «бродячих островах».
Грин улыбнулся, но ничего не сказал по поводу этой сказочной истории.
— Много крушений ты не увидишь, — продолжала она. — Не потому, что они здесь редки. Из каждых десяти ветроходов, отправляющихся за удачей, обратно ждать можно только шесть.
— Так мало? Поразительно, что такой ничтожный шанс может соблазнить кого-то рискнуть судьбой и жизнью.
— Ты забываешь, что те, кто возвращается, становятся намного богаче, чем были до этого. Посмотри на Майрена. С нем в каждом порту сдирают пошлину. Еще больше он платил в родном порту. Ему еще надо делиться с членами клана, и в результате он получает только десятую часть прибыли от каждого рейса. И все же, он самый богатый человек в Квотце, богаче самого герцога.
— Да, но не глупо ли рисковать ради призрачного шанса на удачу? запротестовал он, но затем умолк. В конце концов, что заставляло викингов плыть в Америку, а Колумба в Западную Индию? А почему сотни тысяч землян подвергаются риску межзвездных путешествий? А взять его самого? Он оставил на Земле надежную и хорошо оплачиваемую работу специалиста по выращиванию морских растений, чтобы отправиться на Пазовер, планету в системе Альбирео. Он надеялся за два года не слишком напряженной работы сколотить там состояние и вернуться. Если б только не авария!..
Само собой разумеется, — не всех пионеров влекла жажда наживы. Есть ведь и такая вещь, как любовь к приключениям. Любовь не бескорыстная, конечно. Даже самые бесшабашные видели где-то впереди свое Эльдорадо. Жадность завлекла к границам неизвестном куда больше людей, чем любопытство…
— Ты думаешь, что останки ветроходов должны встречаться чаще, несмотря на громадные пространства равнины, — сказала Эмра, вмешиваясь в его размышления. — Но дикари и пираты мигом растаскивают все до гвоздика.
— Извини, мама, что вмешиваюсь, — произнес Гризкветр, — но я слышал, как матрос Зууб говорил однажды об этом же самом. Он сказал, что видел как-то раз ветряк, вроде бы распотрошенный пиратами. Он был в трех днях пути от Ешкаваяха, города на далеком севере. Он сказал, что их ветряк был там неделю и возвращался той же дорогой. Но когда они подошли к этому месту, обломков уже не было, ни кусочка. Даже кости погибших пропали. И он говорил еще, что это напомнило ему историю, которую рассказывал ему отец, когда он был маленьким. Его отец рассказывал, будто бы их корабль однажды чуть не влетел в огромную не отмеченную на картах яму. Она била большая, почти сотню футов в поперечнике, а земля была выброшена наружу, как у вулкана. Сначала они подумали, что это начинает извергаться вулкан, хотя никогда не слышали, что такое бывает на Ксердимуре. Потом они встретили корабль, на котором люди видели, как эта яма появилась. Они сказали, что она получилась от большой падшей звезды…
