Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
– …его оборудовали несколько парней из «Голдман Сакс», которые узнали об этом гамма-дерьме давным-давно, вложив деньги в какие-то биотехнологии. Пять лет назад они выкупили у правительства весь остров и с тех пор обустраивают его под жилье. План состоит в том, чтобы отсидеться там до тех пор, пока гамма-излучение не исчезнет…
– …мой отец заплатил за то, чтобы наша семья отправилась в Убежище, так, на всякий случай…
– …Старли Коллинз сказала, что там может поместиться только шестьдесят человек, и все. Как только они наберут это количество, лавочка прикроется.
– …а какой вступительный взнос?
– …семнадцать миллионов. За одного человека. Наличными. И нужно знать правильных людей, ведь все это не афишируется. Они даже не сказали тем, кто уже оплатил, когда туда нужно будет переехать.
– …это слишком большая сумма, чтобы ставить ее на непонятное космическое событие. Вдруг вся эта шумиха пройдет и ничего не случится? Тогда каждый, кто раскошелится, будет выглядеть как идиот.
– …а если все, кроме них, умрут, что они тогда будут делать? Жить в опустевшем мире?
Естественно, моя мать тоже слышала все эти сплетни, и когда она обнаружила, что хладнокровное и взвешенное решение Тодда заключалось в том, чтобы выкупить для нас четыре места в убежище «Плам-Айланд» – по семнадцать миллионов долларов каждое, то вознаградила его точно так же, как на их первом свидании. А когда отчим также сообщил, что возместил стоимость покупки мест, продав без покрытия некоторые акции (это означало, что, если конец света не наступит, как было предсказано, он заработает около 200 миллионов долларов), мама снова вознаградила его. Да уж, Тодд – гений!
Мнение Рэда по поводу всего происходящего полностью отражало его характер.
– Если это действительно конец всему, – пожал он плечами, – то я ничего не могу изменить, но могу по крайней мере повеселиться напоследок. И когда наступит апокалипсис, смогу сказать, что прожил последние несколько месяцев в свое удовольствие.
Мой брат никогда не был силен в философии, но в этот раз с его логикой было не поспорить. И пока Рэд развлекался, я в конце января полетела в Мемфис повидаться с отцом.
– Ну что, ты ешь сардины? – спросил он, как только я вошла в палату. – Принимаешь добавки с фосфором?
– Да, пап. – Я и правда их принимала.
Честно говоря, у меня мозги в самом деле стали лучше соображать.
– И никакой содовой?
– Ни капли. – Я не стала вдаваться в подробности, но мой организм давно уже так хорошо себя не чувствовал: никакого вздутия от газировки. Апокалиптическая диета моего отца была потрясающей.
– Как поживает твоя мать? – спросил он.
– Она в своем репертуаре.
Отец грустно улыбнулся. Их брак был обречен изначально. Он был блестящим, но оторванным от жизни врачом из высокопоставленного мемфисского семейства, а она – местной королевой красоты, твердо намеренной выйти замуж за богатого и влиятельного человека. Но однажды компания, управляющая семейным капиталом отца, испарилась вместе с этим самым капиталом. И когда внезапно выяснилось, что денег больше нет, мамы тут же и след простыл. Отец – милый, умный, но абсолютно наивный – был совершенно этим раздавлен. Вскоре после этого у него произошел нервный срыв.
Мне нравилось вспоминать о нем как о человеке, которого я знала десятилетним ребенком – который устраивал нам морские путешествия под парусом на острова Мартас-Винъярд и Род-Айленд, а чаще всего – на маяки, которыми он так восхищался.
– Ох уж эти чертовы маяки, – говорила мама.
Она терпеть не могла эти поездки, потому что они портили ей прическу, но отец, наоборот, оживал. Его глаза загорались, когда он смотрел на свои обожаемые маяки. Его любимым был Рейс-Рок, который как сказочный домик приютился на крошечном островке недалеко от Род-Айленда. Изящный маленький домишко выглядел совершенно нелепо и неуместно на скале над грохочущими волнами. Отец называл его идеальным пляжным домиком без соседей.
В конце концов мама вообще перестала ездить в эти путешествия, а папа, Рэд и я, втроем, стали проводить время еще лучше. Благодаря какому-то двоюродному деду, которого я отродясь не видела, папа состоял в Нью-Йоркском яхт-клубе, а потому имел привилегии в его филиале на Род-Айленде.
– Это очень известный клуб, – рассказывал он. – В 1983 году его яхта «Свобода» впервые за сто тридцать два года проиграла Кубок Америки.
Именно в филиале Нью-Йоркского яхт-клуба в Ньюпорте, штат Род-Айленд, мы брали напрокат яхту на неделю или около того, валялись на палубе, встав на якорь на закате в какой-нибудь бухте или возле маяка и слушали виниловые пластинки любимых папиных групп из шестидесятых: The Doors, The Kinks, The Who и моего любимого Эрика Бердона из The Animals. Именно отец подарил мне винтажный плакат 1968 года «Эрик Бердон и The Animals в клубе Whisky a Go Go»[30] во всей его розовой психоделической красе. Я до сих пор слушаю их лучшие хиты на телефоне – «Дом восходящего солнца», «Нужно отсюда выбираться» и «Не пойми меня превратно». Это было чудесное время. Но это было так давно, совсем в другой жизни.
– Так что, пап, – спросила я, – как считаешь, это и правда произойдет? Всему миру придет конец семнадцатого марта?
Он поднял на меня свой затуманенный взгляд и ласково улыбнулся:
– Миру не придет конец, Блу. Мир пережил астероид, убивший динозавров. Мир пережил ледниковые периоды и аномальную жару. А вот человечеству, каким мы его знаем, точно конец.
Глава 14
Парни
Я вернулась в Нью-Йорк из Мемфиса, по-прежнему не определившись со своим мнением по поводу гибели нашего мира. Тот эксперт по телевизору был прав: несмотря на все, что я слышала и читала, у меня просто не получалось заставить себя бояться какого-то там непонятного облака из газа далеко в космосе. Мой мозг не воспринимал это как угрозу.
Вернувшись, я заметила еще две отметины на внутренней стороне запястья Рэда. Теперь их стало четыре. Школьные занятия и привычная рутина потекли своим чередом. По утрам я проходила мимо Мисти, Хэтти и Оза, ожидающих свою машину, тащилась через парк, сидела на уроках, писала сочинения, снова плелась домой через парк одна. Я дразнила Рэда за то, что он бросил меня, говорила ему, что если маньяк с топором убьет меня по дороге из школы, то это будет на его совести.
Самым ярким событием того времени стало приглашение от Дженни посетить мероприятие в музее «Метрополитен», и не в качестве официантки, а как гостья: открытие ежегодной выставки в Саду на крыше имени Дж. Кантора. И это был потрясающе!
Сад на крыше, вероятно, лучшее место для проведения мероприятий в Нью-Йорке. Огромная площадка на крыше музея находится выше уровня деревьев Центрального парка, поэтому ничто не мешает любоваться видом на парк и город. После наступления сумерек это особенно впечатляющее зрелище. Каждое лето в Саду на крыше проходит выставка одного художника: в предыдущие годы выставлялись Джефф Кунс, Сол Левитт и Цай Гоцян (его причудливая парочка крокодилов была особенно запоминающейся, погуглите, если не в курсе).
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
