Но Залесский не хотел терпеть, или все-таки ревновал и так проявлял ревность, Макс не понимал. А главное, не вовремя все это выходило. Например, тридцать первого декабря.
— Да остоебенел мне твой загородный дом!
— А мне капризы твои премьерские. Было бы чем! Так не спектакль же танцуешь. Второй жопы тебе не хватает.
— Это тебе жопы не хватает, все бегаешь в поисках… А я бы лучше спектакль станцевал, чем это говно, ни уму, ни сердцу, сцены — нет, публики нормальной — нет.
— Зато платят хорошо.
— А тебе лишь бы платили. Ты мать родную продал бы, наверно, если бы хорошо заплатили…
Максим не стал отвечать, просто ушел, хлопнул дверью. Уехал в гости, а собирались туда вдвоем с Сергеем, думали Новый год в компании встречать. Встретили…
Максим в очередной раз попытался доказать себе, что жизнь без Залесского возможна, или хотя бы секс. Но получил привычный отрицательный результат.
Злясь и упорствуя, он болтался в компании до следующего мероприятия и сразу приехал туда, мысли, что Сергей не явится, даже и не возникло.
Когда помятый Макс зашел в зал, то нашел там и Залесского, и партнершу. Они пытались репетировать белое адажио на том самом “пятачке.” Но места было мало, часть зала, где предстояло выступать, занимали стулья, да еще и здоровый концертный рояль. Кулис не было, гримерки тоже. Зал, а скорее, гостиная в Фонтанном доме у Аничкова моста. Шикарные интерьеры и полная непригодность для балета. Начиная с покрытого лаком пола.
— Макс, ну где ты? — Сергей и вида не показал, что между ними кошка пробежала, был спокоен, доброжелателен и, как всегда, умопомрачительно красив. — Как ты представляешь это? Наше с Леной выступление здесь? И что будем делать с полом? Каток…
— Пол будем колой поливать, канифоль нельзя, тут музей. Может быть, в циркульном зале лучше?
— Нет, я смотрел, — отмел предложение Сергей, — там подиум дурацкий. И что, ты думаешь, гости стоя смотреть будут? Здесь придется. Линолеум нельзя было на этот драгоценный пол постелить?
— Сереженька, — Лена часто принимала участие в концертах Макса и Залесского знала хорошо. Смотрела на него влюбленными глазами и никогда ни о чем не спорила. Иначе чем “Сереженька” не называла, — как же мы? Я не устою на турах.
— Где можно — полупальцы, а где нельзя — я буду держать. Достали эти халтуры, легче спектакль станцевать на нормальной сцене, — сказал ей, а смотрел на Макса.
Нет, сердится Сергей, да еще как, Лазарев улавливал его настроение, даже если внешне оно не проявлялось. Едва уловимое движение бровей к переносице, да губы сжались.
Максим хотел сказать, что за халтуру им платят втрое больше, чем обычно за спектакль, и не стал, вспомнил о предыдущей размолвке. Сколько можно собачиться?
— Этот отработаем, а дальше до выходных перерыв, можно в себя прийти, дома отсидеться, выспаться…
Про себя добавил с усмешкой: “Любовью заняться”. Максим уже и мысленно язвил. Плохо дело, когда так, совсем плохо…
В свободный день встали поздно, Макс привычно приготовил завтрак, сварил кофе, глянул новости, пока Сергей полоскался в душе, но когда Залесский вышел из ванной, тут же выключил телевизор. Стало тихо. Лазарев поспешил нарушить тишину вопросом.
— Как ты после вчерашнего?
Он разумел не ночь, они не спали вместе, Макс так и не отлип от компьютера, который недавно поставил дома. Круг общения сразу расширился неизмеримо, электронная переписка восхищала.
Вести дела стало легче. Хоть Лазарев и отошел от адвокатской практики, но в коллегии состоял, общался, иногда частным образом и клиентов консультировал, но все реже. Теперешняя жизнь с Сергеем требовала другого: реклама, пиар, мобильная связь с потенциальными заказчиками и спонсорами, решение вопросов по студии, списки, отчеты. Для этого компьютер был необходим. Свой, домашний, в который бы никто не лез. Сергей интернетом не интересовался, а больше тут некому. Макс и пароли не ставил.
— Нормально после вчерашнего, но на такой пол я больше не пойду, учти! И Ленка тяжелая стала, разожралась. — Он взглянул на стол. — Что у нас на завтрак? А, соблюдаем здоровый образ жизни, поросячья еда.
Так Залесский называл зелень. Он предпочитал кашу, Лазарев овсянку на воде не любил, уж лучше салат. Хотя мог бы себе готовить отдельно, за весом следить не надо. А он следил. Из принципа, чтобы рядом с Сергеем не стыдно было в тренажерном зале раздеться.
— Невкусно, но полезно. Ленку менять будем?
— Наверно. Висит она на мне, как груша, сам видел, а когда пол такой… — Сергей снял с плеч полотенце, из одежды на нем остались домашние спортивные штаны. Сел за стол, игнорируя салат, потянулся за кофе. — В студию поедем.
Не вопрос — утверждение. Макс забыл, что сегодня у Залесского выписаны занятия.
— Я могу позвонить Ларисе, она подменит, близко ведь живет, на Петроградской. Не тащиться же нам только из-за классики.
— Что значит "подменит"? Ребята ко мне придут — Коля, Петр, Лешик и этот новенький, как его… Игнатий.
— Один раз и с Ларисой позанимаются.
— Нет! Я обещал.
Спорить бесполезно, когда дело касалось репетиторства, Залесский не уступал. И дался ему этот мастер-класс!
— Значит, придется снег чистить, — Макс с тоской посмотрел в окно, — за ночь вон сколько навалило. Исом опять не пришел, скотина косоглазая, а ведь я ему плачу!
— Сами почистим, лопаты же есть. Разомнемся на свежем воздухе, а то из компьютера не вылезаешь, на кого похож, смотри.
— На кого?
— На зомби.
— Я думал днем поспать.
— Вот в студии в кабинете и поспишь. — Сергей допил кофе, так и не притронулся к салату. — Я пойду оденусь, а ты овсянку свари. Потом снег покидаем.
Снег-то покидали, но дорогу до трассы так занесло, что на машине ехать не рискнули, пошли до автобуса пешком, а это надо было минут двадцать спускаться через лес до остановки на "нижнем шоссе", как местные называли Приморское. Хорошо тропинку с утра пробили те, кто выбирался на работу, а не то вязли бы в снегу по колено.
Но зимний лес был хорош! Сосны — как на рождественских открытках или декорации в театре. Не холодно, мороз не крепкий. Особая зимняя снежная свежесть, легкий воздух и тишина. Только "скрип-скрип" — шаги.
Минут через десять молчаливой прогулки ступили за шлагбаум.
Коттеджный поселок, здесь улица прочищена, чуть не языком вылизана, тянулась вдоль высоких заборов.
— Вот где дворники работают, теперь без проблем до остановки дойдем, — сказал Сергей.
— Ну да, работают не за совесть, а за страх. Хозяева-то сразу яйца отстрелят, — Макс набрал снега в ботинки и, предвкушая, как в автобусе все это начнет таять, не разделял оптимизма Сергея.
