Книга На месте Валерии - Элизабет Бенавент

Встретившись у Нереа, мы с Лолой многозначительно переглянулись, безмолвно сказав друг другу: «Ради бога, держись как гладиатор».

Для начала Нереа облегчила душу, сказав несколько раз Кармен насчет того, как искренне она сожалеет о своем легкомысленном поведении. Кармен в ответ сообщила о полном отсутствии развития отношений с Борхой, после чего Нереа повторила:

— Я искренне раскаиваюсь. Я даже не понимала, насколько ужасную совершила оплошность, пока не обсудила этот эпизод с Дани, своим другом.

Я искоса посмотрела на Лолу. Изумительно! Теперь, если однажды вся история выплывет наружу, шеф Кармен получит стратегическое преимущество. Обладая конфиденциальной информацией о личной жизни нашей подруги, он сможет мучить ее с особой изощренностью.

— Его зовут Дани? Проклятье, как моего шефа! А тот — законченная свинья, как ни посмотри.

— Плохо ты его знаешь, — пробормотала Лола.

— А если поточнее, что ты ему рассказала? — с деланым простодушием уточнила я.

— Всего лишь то, что моей подруге Кармен нравится коллега по работе, а я позволила себе совершенно неуместные и в какой-то степени ребяческие комментарии по поводу внешности ее молодого человека.

— Ладно, хватит, давайте уже забудем об этом! — потребовала Кармен.

Лола, прирожденная садомазохистка, поинтересовалась у Нереа, имелась ли у нее действительно важная причина, чтобы собрать нас в такой спешке.

— Пожалуй, кое-что есть.

Кармен, мгновенно воодушевившись, подпрыгнула на подушке, на которой сидела:

— Правда? Рассказывай все-все!

Я отвела взгляд, стараясь не выдать свои мысли: «Лучше бы тебе знать поменьше». Но Нереа уже заговорила:

— Дело в том, что… все произошло. После продолжительной засухи…

— О, тебя оросили! — рассмеялась Лола.

— Вот это да, Лола, ну ты и сказанула, — подала голос я, напружинившись, как сухая макаронина перед попаданием в кастрюлю с кипятком.

— Мы с Дани провели вместе выходные.

— Неужели? Как здорово! Расскажи обо всем немедленно, — подбодрила ее Кармен.

— Да, обязательно, только сначала принеси что-нибудь выпить, пожалуйста, — пробормотала я.

После нескольких бокалов лимонной «Клары»[6] и пригоршни чипсов на закуску Нереа как прорвало. Она так давно не испытывала сильных чувств, страсти, что теперь каждая мелочь вызывала у нее бурю эмоций.

— …и тогда мы легли в постель, и он начал целовать мою шею и живот. Девочки, представьте, после целой ночи я была готова на все сто. Правда, меня прежде никогда не ласкали так изобретательно. Мне кажется, я ждала достаточно долго, верно?

Кульминацией вечера откровений стал момент, когда Кармен начала расспрашивать о длине и габаритах. Я не знала, куда деваться от смущения, а Лола без конца хохотала.

Меня коробило от рассказов о том, каким одаренным любовником оказался шеф Кармен — с обширным опытом, отточенным мастерством и татушкой в потаенном месте. И вовсе не потому, что этот парень физически вызывал отвращение. Откровенно говоря, он был весьма хорош собой (я сама запала бы на такого, если бы ничего не знала о нем), но для меня он прежде всего оставался «свиньей», человеком, изощренно травившим Кармен день за днем. Из-за него же ежегодное повышение зарплаты происходило с нарушением принципа справедливости. И кроме того, я не забыла забавного пророчества Лолы об ужасном геморрое.

— А что изображено на татушке? Я представляла его серьезным человеком, рафинированным офисным служащим, всегда в костюме, с прической волосок к волоску, — мечтательно произнесла Кармен.

— Ну, наверное, у него была бурная юность. У него наколоты японские иероглифы.

— Где?

— В очень интимном месте. — Нереа засмеялась, поправляя пышные волосы.

— И что они означают?

— Известно что, — шепнула мне Лола.

— Замолчи! — так же тихо попросила я.

— Кажется, что-то, связанное с честью, — пояснила Нереа с восторженным видом, как будто речь шла о героическом подвиге былых времен.

— Короче: в общем и целом, как он трахается? — ляпнула Лола, не успев прожевать чипсы, которыми набила рот.

— Лола, бога ради, придержи язык, — взмолилась я, заметив, что Кармен с заинтересованным видом прислушалась.

— Невзирая на непристойность вопроса, — с достоинством произнесла Нереа, — отвечу, что очень хорошо, по крайней мере по моему разумению, которое в данном случае имеет наибольший вес. Я кончила два раза.

— Два? Парень, верно, работает, как машина, — Кармен была ошеломлена.

— Господи, ничего не хочу больше слушать. — Я встала. — Пойду домой, к мужу. — И, улыбнувшись, солгала, что уже опаздываю.

— Напоминаю, что завтра ты не работаешь, — язвительно заметила Лола.

— Меня удивляет, что ты работаешь. — Мы рассмеялись, и я добавила: — Серьезно, я ухожу. С Адрианом творится что-то неладное. Он странно себя ведет.

— Ты пропустишь самые пикантные подробности, — Лола поиграла бровями.

— Не сомневаюсь, ты восполнишь пробелы, садистка.

Кармен рассмеялась, не подозревая, что смеется, в сущности, над собой.

Я пошла пешком, хотя близилась ночь, а от дома Нереа до моего надо было добираться более получаса. В тот вечер я привычно надела туфли без каблука, мне хотелось остаться одной и поразмыслить. Сначала я шла и улыбалась, поскольку мне показалось забавным, что Нереа встречается с шефом Кармен. Потом вдруг вспомнились бестолковые и нелепые истории, приключавшиеся с нами из года в год. Все время что-то происходило, проблемы сыпались на нас как из рога изобилия. Так, перескакивая с одного на другое, мои мысли в конце концов переключились на мою книгу.

Мне было почти двадцать восемь лет, из них девять я провела с Адрианом. Тем не менее я накопила солидный жизненный багаж, который складывался в том числе из моего собственного опыта, приобретенного до знакомства с мужем, и примеров из жизни моих подруг, пытавшихся устроить свою судьбу. Из полученных знаний следовал однозначный вывод: в природе не существует той модели отношений, которую я выстраивала в своей книге, призывая читателей поверить в ее реальность. Люди часто стараются найти в литературных произведениях правдоподобное отражение собственных представлений о жизни, но на такое никто не купится. Все мои потуги написать нечто стоящее пока оборачивались претенциозной и непристойной чепухой.